Руина, Мазепа, Мазепинцы

к нему при первом его появлении; визирь, будучи с ним под

Чигирином,. давал ему совет не приближать к себе Козаков, возведенных в старшины, а надеяться исключительно на оборону

1 У татар назывались этим именем вооруженные огнестрельным

оружием.

347

от турок. Сообразно такому совету, Юраска убил Астаматия, бывшего у него недавно наказным гетманом, и кальницкого

полковника Вареницу, поставивши на место последнего Коваленка.

Другие, даже и такие, что были сродни Хмельницкому, ежедневно, как вол обуха, по выражению современника, дожидались

той же судьбы. Затевая поход на левую сторону Днепра, Юраска

послал немировского сотника Берендея к крымскому хану

просить присылки орды. Юраска в особенности злился на

запорожцев: <Кабы мне, - говорил он, - хоть бы их 1.000 человек из

коша удалось выманить, тотчас бы заслал их к турецкому

султану на каторги>. Но он надеялся на расположение к себе

малороссиян левой стороны и говорил: <мне достаточно каких-

нибудь двух-трех тысяч; я, зашедши от Днепра, в Киеве на

Подоле посреди города стану>. Действительно, многолетние

перевороты в крае до того сбили с толку малороссийские головы, что даже Юраска мог на некоторое время быть опасным, особенно когда ему покровительствовала грозная-турецкая сила. По

известию Куницкого, из Черкасс и из левобережной Малороссии

присылались к Юраске приглашения1.

По этим приглашениям Хмельницкий из Немирова 27-го

декабря послал универсал к левобережным малороссиянам и

приглашал всех, и старейших и меньших, покориться ему для

избежания разорений. Вслед затем Яненченко с двумя крымскими

мурзами, присланными ханом, перешел Днепр у Стаек и, минуя

городки Переяславского полка, направился на Остер и Козелец.

Награбивши добычи и набравши пленников, татары ворочались, но на дороге в селе Глубоком переяславский полковник Лисенко

разгромил их загон и отбил яссыр. Яненченко ушел в Корсун.

Это было предварительное нашествие на левобережный край. Отец

Яненченка, Павел Яненко, шурин Дорошенков, проживавший в

“Соснице, не только не пристал к Юраске, но посылал сыну своему

выговор за его’поступки; неизвестно, впрочем, делал ли он это

по собственному побуждению или по воле гетмана,- разославшего

по всей управляемой им стране увещание не <верить обманчивым

прельщениям расстриги, который попрал христианский закон, предания церкви и угождает бусурманам, хотя те сами его ставят

ни во что и презирают>.

По донесениям Самойловича московское правительство, в

ожидании вступления Хмельницкого с своими союзниками, отправило

1 Уже осенью 1678 года были охотники уходить на жительство с левой

стороны на правую. Самойлович приказывал охотному полковнику

Новицкому, поставленному на сторожу над Днепром: <Прочан на той бок

над заказ тиснучихся зо всего обирайте, а хоча бы и самых не живити

допустите; бо и тые туды намерившися, ничого доброго нам не. мыслять>

(Акты Зап Росс, V, 153).

348

в Переяслав отряд ратных людей под начальством стольника Не-

плюева, в качестве резервов указало быть с другими ратными князю

Козловскому в Путивле и князю Урусову в Киеве, а Косагову в

Сумах со слободскими полковниками сумским и ахтырским. Гетман

придал Неплюеву по нескольку сот человек выборных Козаков

полков Нежинского, Лубенского, Прилуцкого и Киевского, и велел им

занять поднепровскне городки: Ирклеев, Крапивну, Золотоношу, сносясь с переяславским полковником, которому поручалось

главное ведение защиты края, образовавшего его полк. Попытались

между тем мирным путем подействовать на Хмельницкого.

По приказанию гетмана, знаменитый в свое время ученый

проповедник черниговский архимандрит Иоанникий Галятовский, бывший, когда-то учителем Юраски, 4-го декабря 1678 года

послал Хмельницкому письмо, советовал снять с себя мирское

платье и облечься снова в иноческое, доказывал, что перед Богом

великий грех отречься от данного раз монашеского обета, а в

пример приводил бывшего французского маршала Геброна, снявшего с себя монашеский сан: когда он умер, то бесы ликовали, душу его в ад несли. Хмельницкий получил это письмо в Кор-

сунс, будучи уже на походе в левобережную Украину, и отвечал

на него длинным письмом, наполненным школьною болтовнёю, где ни к селу, ни к городу приводились имена Перикла, Улисса, Брута и других античных героев, но о себе, о своих видах, намерениях и побуждениях Юраска почти не говорил и только

вскользь привел указание на 19-й стих 48 главы Бытия, а в

заключение выразился так: <никогда не пиши ко мне, превысо-

кость твоя, чтобы не раздразнить шершней>.

Не удались попытки обратить на истинный путь заблудшего

Хмельницкого: Юраска с татарами перешел на левый берег

Днепра1. Первое местечко, которым он овладел, была Веремеевка: там Козаков не было вовсе, а мужики не в силах были

обороняться и потому сдались. За Веремеевкою последовали Чигрин-

Дуброва, Горошин, Городище, Жовнин. Хмельницкий писал в

своем универсале: <не отговаривайтесь и не медлите, приказываю

вам идти на житье за Днепр с семьями и пожитками; там будет

вам назначено место по нашему отеческому радению; а не

пойдете, так увидите над собою такое, чего я вам не желаю>.