Руина, Мазепа, Мазепинцы

Дружба и союз России с Польшею, состряпанные

искусственно, сшитые на живую нитку, видимо, распадались. Это показывали

и загадочные подсылки к малороссийскому гетману, и принятие в

Варшаве по секрету запорожских посланцев, и более всего

сношения короля польского с ханом, открытые русским резидентом и

подтверждаемые Мазепою, узнавшим о них через своих соглядатаев. В

Запорожской Сече постоянно боролись две партии: одна, всегда

недовольная московским правительством, - хотела примирения и

союза с Крымом, находя в таком союзе возможность получать выгоды

от добывания соли и рыбы в крымских владениях; другая -

склонялась к повиновению царям московским главным образом ради

того, чтобы получать каждогодно царское жалованье. Осенью 1690

года последняя партия взяла верх. 17 сентября царский стольник

Чубаров с двумя посланцами от гетмана привез в Сечу царское

жалованье и царскую милостивую грамоту, в которой убеждали

запорожцев не мириться с татарами, царскими врагами и, напротив, быть готовыми к войне против них. С особым торжеством принимал

желанных гостей кошевой атаман Гусак, одетый по-праздничному, в кармазинный кафтан, подбитый соболями, со знаком своего

атаманства - оправленной золотом и камнями <камышиною> в руке, 452

в сопровождении всей сечевой атамании и товариства, также <цвет-

но и стройно> разодетого. Гремели пушечные и ружейные

выстрелы, били в литавры. Во всеуслышание прочитана была царская

грамота, розданы были всем товарищам по росписи присланные

царские подарки -. меха, сукна и ткани. Тогда запорожские

товарищи произносили такие слова: <Пора нам, наконец, Бога бояться, пора перестать гневить христианских государей и тешить бусур-

ман>. Мазепа, извещая об этом приказ, придавал этим словам

значение обращения запорожцев на правый путь, советовал посылать

скорее к запорожцам великороссийские ратные силы и заняться

укреплением южных городов Русской державы.

Но скоро гетману пришлось не хвалить запорожцев, а делать им

выговоры. Запорожцам хотелось скорее воевать против татар, чтобы

с войны получать добычу и таким образом - в мире ли чрез

посредство безопасных промыслов, или в войне через добычу, - а

всетаки не оставаться без выгод на счет своих бусурманских

соседей. Они послали спросить гетмана: когда же прикажут

выступать им в поход. Гетман отвечал, что делать такие вопросы

непристойно, а надобно с терпением ждать царского указа; иначе, если

такие намерения несвоевременно разглашать, неприятель узнает и

станет принимать свои меры. Во все лето 1691 года хотя и

происходило несколько отдельных стычек с татарскими загонами*, но

они были неважны и неудачны, а зимой приходили угрожающие

вести, что крымский хан выслал на Подол с ордою какого-то козака

Стецика, именовавшего себя гетманом козацким с бусурманской

стороны, и, сверх того, другая орда еще в большем “размере

готовится идти в малороссийские города. Тогда в Сече опять пробудились

и зашевелились буйные инстинкты, враждебные московскому

правительству и склонные к тому, чтобы пристать к татарам. Кошевой

Гусак с трудом усмирил в Сече междоусобие и казнил зачинщиков, но зато навлек на себя ропот. Тут в это время в Сечь накоплялся

удалый сброд из Украины, распространявший неудовольствие и

против великоросских властей, и против гетманского управления.

Было в Украине разом несколько причин, возбуждавших волнение

в поспольстве. Выше было указано, какое множество жалованных

грамот на маетности исходатайствовал гетман в Москве разным

старшинам, генеральным и полковым и войсковым товарищам. Во

все эти маетности были посланы гетманские универсалы, возлагавшие на посполитых жителей этих маетностей обязанность

повиноваться своим новым владельцам. Но в Малороссии между козачест-

вом и поспольством не установилась еще строгая разделительная

сословная черта. Кодаки пополнялись из поспольства по

распоряжению гетманского правительства, а во время войн, когда нужно

1 Отрядами.

453

было поболее военной силы, посполитые самовольно шли на войну, потом уже оставались козаками и признавались в этом звании. Так

было, как мы знаем, в последние два крымских похода. Со времен

Богдана Хмельницкого козацкие правители старались не допускать

такого окозачения всего народа и строго хотели отделять законно

приобревших козацкое звание от посполитых, или, как выражались

тогда в Малороссии, Козаков от мужиков. Московское

правительство, по представлениям гетманов, также признавало справедливым

соблюдать это отличие; чтобы не допускать составления

самовольных козацких ватаг из поспольства, учреждены были компанейцы1.

Но когда распространилось и умножилось так называемое охотное

войско, содержимое на счет войскового скарба особо от городовых

Козаков, то поспольству открывался новый путь вступать в козаче-

ство. Охотные набирались отовсюду и посполитые могли

записываться в число их. Но то были случаи, когда поступление в козаки

посполитых было не противно правительству. Такие случаи

представлялись нечасто, а весь народ вообще не знал и не хотел знать

разделения Козаков от мужиков. Мужикам хотелось быть одинаково