Руины Арха 3. Бродяга

Ну, хоть переводить не придется. Хотя лучше совсем без спутников. Ксара не в счет – и так почти все время молчит. С другой стороны, Принц все равно покоя не даст, он и сейчас отпускает мне в уши ехидные комментарии. А я и ответить не могу при посторонних.

– Лестниц вам, люди добрые! – поприветствовала Мирослава с поклоном.

Посмотрела на Ксару, ей тоже достался поклон и солнечная улыбка без всяких предрассудков.

– И нелюди тоже!

Ксара отвернулась.

Я развел руки в стороны, как для объятий, но ограничился тем же поклоном.

– И тебе лестниц, Мирослава.

Типичная деревенская баба. Лет двадцать пять. С веснушками и светлой косой.

Дородность ее только украсила бы, но в Руинах быть полненькой, не живя в городе, это фантастика, и взгляд мой довольствуется лишь склонностью к полноте. Тату культа на лбу и просторная подпоясанная одежда, которая больше подходит каким-нибудь шаолиньским монахам, выглядят на Мирославе странно.

Как темные очки и плащ из «Матрицы» смотрелись бы на уборщице тете Дусе из моей школы.

Мирослава хлопнула меня по плечу.

– Не боись! Присмотрю, чтоб не заплутали.

Самое дурацкое, телохранитель мне не нужен. Уже есть один. Вернее, одна. Даже веревка не нужна – ее вполне заменяют смыши. Но поговорить с кем-нибудь по душам (Принц не в счет) было бы неплохо.

Брат Мартин выдал по мотку тонкой, но крепкой веревки мне и Мирославе. Ксара отказалась, сославшись на то, что не будет от нас отдаляться.

– На мне и так хватает оков, – добавила тихо.

Услышал лишь я.

Она потерла рабраслет, стиснула, будто в желании расколоть, а затем отпустила.

Мирослава ахнула.

– Какие перча-а-атки!

Подкралась к демонше, без всякого смущения приподняла ее руку и давай лапать бриллиантовую конечность, разглядывая со всех сторон.

– Брильянты! Ой, а браслет… рубины как черешни! Красоти-и-ища…

Ксара от ее бесцеремонности обалдела – даже не отдернула руку и не огрызнулась. Наверное, ее забавит, что Мирослава от нее не шарахается.

Но руку все же высвободила.

– Лучше бы без этой красотищи.

Юрген, члены культа и добровольцы из каравана уже принялись разбирать потолок, в колодец дыр высотой в три этажа уже полетели первые обломки потолка. Глядишь, через пару часов закончат.

Я снял со спины плазму.

Мирослава обвязала себя веревкой вокруг пояса, привязывает другой конец к воткнутому в пол копью, а сам моток висит на плече.

– Ты бы тоже привязывался, мил человек. Зачем ружьишко взял? Еще навоюешься. Ой, какое ружьишко-то чудное…

Плазма нагрелась, я вскинул, целясь в потолок, члены культа откалывают от него по кусочку.

– Разойдитесь.

Края одежд зашуршали, подошвы затопали, люди разбегаются как тараканы, сверкая бритыми головами.

Я нажал на спусковой крючок, ствол выпустил красную комету, и почти сразу грохнуло, вспыхнул огненный бутон, облако пыли отбросило многих, заставило пригнуться, лечь на пол. Посыпались тяжелые глыбы.

Когда пыль рассеялась, в потолке возникла дыра. Больше той, что в полу.

Я выключил плазму, та повисла на плече. Ладонь стряхивает с волос пыль. Смотрю на Юргена.

– Инструменты, говоришь…

Все глядят на меня как на рычуна, который вдруг заговорил по-человечьи. Мирослава смотрит растерянно то на меня, то на Юргена, пожимает плечами, мол, я ни при чем. Не парится только Ксара.

Юрген оценил взглядом дыру в потолке.

– Вижу, выходить в поиск смысла уже нет.

Глава 7

Этажом выше потолок оказался слишком хлипкий, выстрел из плазмы может обрушить на наши головы весь коридор.

Поэтому, когда главное звено и мы перебрались на этот этаж, я, Ксара и Мирослава отправились искать проход наверх.

На самом деле, нас четверо, но простую сельскую доярку этим лучше не грузить.

– Давно в Руинах? – спросил я.

Мирослава нахмурилась, потела брови.

– Ох… Да, считай, уж пятый месяц пошел.

– А почему примкнула к культу Небесного Арха?

Девушка пожала плечами.

– А чего… Люди добрые, вот чего! Мало в Руинах добрых. Как в лесу дремучем, одни звери. Или дай пожрать, или юбку задирай. А то в морду. А я баба мирная.

С этими словами Мирослава воткнула копье в плиту перед собой, из трещины в плите брызнула темная густая кровь, вылезли черные иглы длиной в половину копья, торчат как адский одуванчик.

Иглы повисли без признаков жизни, девушка присела вырезать из плиты сердце убьежа, кривой нож зачавкал жесткой черной мышцей.

– Их мясо не совсем съедобно, – напомнил я.

– Это если не знать, как готовить, – ответила Мирослава. – Вроде той рыбы японской, как ее… Фигу!

– Фугу, – поправил я.

– Во-во. Главное, знать, что отрезать и как отварить.

Девушка возится с сердцем, а я подтягиваю провисшую веревку. У меня на плече моток, от него веревка тянется вдоль туннеля и заворачивает за угол. Рядом с моей валяется на полу веревка Мирославы. С этими хвостами движемся, конечно, как черепахи.

С другой стороны, куда спешить? За следующим поворотом что угодно, только не выход из Руин.

– А что твоя подруга все время молчит? – спросила Мирослава, не отвлекаясь от свежевания.

Я махнул рукой.

– Не обращай внимания. Такая всегда.