Руины Арха

– Влад! – крикнула Катя.

– Катя, Борис, вы где?!

– На голос! – призывает Борис. – На голос, за мной!

Откуда голоса, не пойму, страх исходит из Кати истерическими хныками, кряхтит Борис, наверное, упал неудачно, пытается встать, но где он и Катя, не знаю, и страх, что гнал меня по лезвию пропасти, теперь толкнул в нее, и черная дыра засасывает, пожирает, расщепляет на атомы как пасть ништорма, не могу даже шевельнуться, могу лишь сидеть и ждать, когда страх остановит сердце…

Тьму разорвала вспышка. Белая, как от фотоаппарата.

Вспышка подарила миг, но адреналин ускорил токи в мозгу, и мига хватило, чтобы увидеть линию коридора, стены, камни, о которые мы споткнулись, увидеть напуганные лица друг друга, метнуться навстречу, сцепиться пальцами и рвануть вперед, и пока вспышка гаснет, отчаянно запоминаю глыбы, трещины, впадины, расстояние до каждой ловушки, чтобы перепрыгнуть во Тьме.

Теперь Катя бежит в середине, я замыкаю. Вспышку я узнал. Смышь. Наверное, тоже смывалась от Тьмы. Телепортировалась далеко за ее пределы, нам бы так…

Меня дернуло вправо, это Борис свернул в поперечный коридор, набираем скорость, и вдруг – опять вспышка! Вновь белые контуры туннеля, видны коварные места. Дважды так повезти не могло, но времени рассуждать о природе везения нет, надо срочно пользоваться его плодами.

Впрочем, везением это и не было. Когда свернули в другой коридор, снова вспыхнуло. И так – в каждом туннеле, я даже увидел кончик смышиного хвостика.

Нам помогают.

Через какое-то время вспышки прекратились, я не сразу понял, что Тьма обрела контуры.

– Светлеет!

Свой голос я не узнал. Хрип как у простуженной вороны.

– Бежим дальше, – выдохнул Борис чуть слышно.

Он прав. Сумерки хоть и растворяются, но чертовски медленно. Тьма расползаться устала, но мы обгоняем ее совсем чуть-чуть. Остановимся – поглотит вновь.

Остановились, когда вокруг стало светло, как в самом начале. И то лишь потому, что пересохшие глотки примагнитил шипучий, как газировка, ручей. Качаем в себя как насосы, лента течения по правую сторону от нас истончилась, странно, что мы еще не раздулись как клещи.

Море впечатлений, вопросов, а мы молчим, сил нет. Даже от мыслей о еде тошнит, хочется только пить… и спать. Даже без костра, забиться в какую-нибудь щель, свернуться клубочком, уснуть прямо на камнях.

– Едва успели, – слабый голос Бориса.

Я, скрючившись у ручья на коленях, повернул лицо, Борис навалился спиной на стену, палец вяло тычет куда-то за мою спину. Кое-как оборачиваюсь, но там только Катя, смотрит на меня изумленно, но не в глаза, а опять же за спину…

– Что? – не понимаю я.

Верчусь слегка туда-сюда… и не ощущаю тяжести рюкзака! Потянул за лямки, и те оказались на ладонях, будто вырванные языки.

– Где мой…

Я не договорил. Тупо пялюсь на жалко свисающие тряпочки.

– Еще бы чуть-чуть, – говорит Борис, – и тебя бы вместе с рюкзаком…

– Но я даже не… почувствовал.

– Это Тьма, сынок. У нее нет клыков. Просто стирает из реальности. Как «делитом».

Опускаю лямки на мох у журчащей воды, словно хороню ручных змеек. Вздыхаю.

– Вещи жалко.

Борис впервые усмехнулся.

– Чудик. От Тьмы жопу спас, а ему вещи… Знаешь хоть, сколько народу во Тьме сгинуло, сколько городов исчезло в один миг? От нее бегут даже монстры. Даже во время охоты, когда добыча в лапах, бросают и линяют на хрен! Голод пережить можно, а Тьму… И мы бы не пережили. Повезло, что убегали не одни. Если бы не тот смышонок… Такая пруха бывает реже, чем в лотерее.

Борис откинул голову на стену, веки опустились, лапа хлопает по карману. Зашуршала пачка сигарет, блеснула зажигалка.

– А что такое Тьма? – спросила Катя.

– Самое жуткое, что случается в Руинах. От тварей можно укрыться за стенами городов, а Тьме плевать. Когда приходит, жителям ничего не остается, кроме как сгребать вещи и прочь из города, как крысам с тонущего судна.

– А что она по сути? – спросил я. – Почему приходит? И когда, где?

– Ну, когда и где… – Борис сделал затяжку, прокашлялся, о камень разбился плевок. – Полагаю, додумать можешь.

– Рандомно?

Борис пожал плечами, улыбнулся.

– Руины, однако.

Я хмыкнул.

– Ну да.

Аргумент железобетонный ко всему: Руины. И хоть тресни…

– Что за дрянь эта Тьма, не знаю, – говорит Борис, – теорий, как всегда, куча, знаю только, что неравномерна. У нее есть сердцевина, которая генерится рандомно. А от сердцевины расползается. Как далеко и быстро – зависит от мощности сердцевины.

– А тот компас…

– Указывает, где сердцевина. Есть совсем мелкие, с маковое зернышко, скушают кусок коридора да исчезнут, а есть такие, что выжирают целые лабиринты, пласты этажей, даже убегать бесполезно.

– Серьезно? Что-то не видел таких пустот…

– И не увидишь. Тьма не отъедает, а… делает так, что куска Руин словно не было с самого начала. Края исчезнувшей зоны как бы стягиваются к одной точке.

– В смысле? Если Тьма сожрет лабиринт между двумя городами, города станут ближе?

– Во-во.