Руины Арха

Тычу в боковую стену, едва веря в удачу. Из трещины растет корень, такой же, что спас при падении. На одном из корешков блестит тугими полушариями овальная серая ягода.

Каменная слива!

В торбе Бориса, он говорил, есть три камнесливы, ягода чрезвычайно редкая. Созревает около сотни лет, накапливая сок камня. Абсурд, но звучит. Сока в камнях как молока в птицах, отсюда и астрономический срок созревания. Но главное – если выпить глоток сока, кровь мгновенно превращается в гремучую смесь, которую комары и их лорд комарок не переносят на дух. Крылатые вампы облетают стороной, есть шанс убежать, но длится эффект недолго.

Искра ликования потухла, я осознал, что нас двое, а ягода одна.

Катя метнулась к стене. Сомкнувшееся полотно роя под ее напором порвалось, но «лоскуты» ее облепили, под их террором Катя врезалась в корень, пальцы с дрожью тянутся к сливе, ягода исчезает в кулачке. Челюсти девушки заработали яростно, слышу чавканье, хлюпанье, комариная мгла сгустилась, гул будто внутри колокола, а по нему лупят пулеметы. Катю сделали черным силуэтом с вибрирующими краями, глухой, искаженный роем крик, Катя крутится как смерч, пытаясь стряхнуть и закутаться в плащ с головой.

И вдруг комары слетели с Кати разом, словно взорвался черным пухом гигантский одуванчик, вокруг Кати сфера пустоты.

Она нерешительно разгибается, сквозь тонированный шар вижу перекошенное лицо, припухшее, красное, в кровавых веснушках, веко не поднимается.

Взгляды сплелись в хрупкую цепочку.

А если бы сливу сорвал я? Отдал бы? Не знаю. Но чувствую себя кинутым. Хотя все равно кто-то должен был остаться за бортом, а времени играть в благородство не было, счет шел на секунды, но…

Катя, неужели даже не попытаешься меня…

Крикни хоть что-то!

Тьма комароя вокруг меня все гуще, я как в цистерне с нефтью, мокрый, словно окатили из ведра ледяной водой, сердце бьется так, что у него есть шансы убить меня прежде, чем я захлебнусь комарами. Сквозь летучую черную жижу успеваю заметить, что Катя бежит к выходу, который прострелил я, кровожадные тучи шарахаются от нее как от чумы. Катя ныряет в дыру, но этого уже не вижу, масса комаров видеть дальше не позволяет, уши вот-вот лопнут от жуткого гула, в нем даже рев пушки растворился как сыр в кипящей смоле.

Арх, пусть это будет быстро и легко, прошу…

Ну же, сознание, потеряйся, чтоб тебя! Неужели я такой стойкий?! Видел же, как комарой убивает, сотни тысяч насосов выкачивают из тела кровь за время одного вдоха, боль адская, сейчас узнаю, что такое гореть на костре как Джордано Бруно…

Но изнывающая от жажды чернота вдруг отхлынула метра на три, стало светлее, обнажились плиты пола, трещины, сточенные веками булыжники, сморщенные корни, плодоносящие столь нужными сейчас серыми сливами гораздо реже, чем хотелось бы…

Не пойму, в чем дело, озираюсь, колени дрожат, вокруг просторный колодец с черными волнующимися призраками стен, тошнотворный вой по-прежнему дает понять, что живым не уйду. А мертвым – тем более.

Напротив меня из тумана комаров выплывает человекоподобная фигура, и мои ноги превращаются в вату, задница ударяется о пол, почти не чувствую, ноги отталкивают назад, взгляд мой буквально засасывает сила, что исходит из глубины пустых черных глазниц. Он медленно шагает ко мне.

Тело скрыто под белым балахоном в кляксах свежей крови, от рябиновых крапинок до сочных лепех и осьминогов, их «щупальца» сползают с краев халата на камни кровавыми мазками. Из-под ткани видны лишь пятнистые кисти, пальцы длинные, сильные, черные ножи когтей, на пястях такие же черные шипы. Вместо волос саблевидные иглы, лежат друг на друге, как у дикобраза, а лицо под стальной маской, похожа на личину киношного Хищника, но глазницы больше, из них, как дым из труб, валят комары, нос и рот слились в длинную кривую иглу, загнута вниз, на ней блестит кровь, с кончика падают капельки.

Комарок. Лорд комароя.

Шагает ко мне, под тканью очерчиваются линии сгорбленного, как у вурдалака, тела, и откуда-то ЗНАЮ, что в этом теле сила колоссальная, оно такое гибкое, прыткое и прочное, как монолит из металла, волкоршун на его фоне тряпичная кукла, а комарок… если прыгнет, то пробьет три ряда стен и даже не поцарапается, не потеряет ориентацию в пространстве, ему это как пройти бумажную стену в японском доме.

И этому знанию сопротивляться невозможно, с каждым шагом комарок посылает подавляющую ментальную волну, она смывает волю как песчаный домик, растворяет сомнения в могуществе лорда.

Как же он силен! Зачем таскает с собой комаров, и без них ему ничего не стоит вырезать город и выпить кровь каждого жителя, комары скорее обуза, нахлебники, нежели помощь.

Спина уперлась в стену. Физическое чувство опоры ослабило пресс гипноза, и я вспомнил, что в пальцах запуталась рукоятка энергопушки.

Не понимаю, как, но зачем-то ее поднял, нижняя челюсть ствола шлепнулась в ладонь, дуло глядит на окровавленный халат, палец гашетку топит.