Руины Арха

Багровая комета прошла сквозь тело существа, в балахоне дырка с мандарин, комета исчезла в комариной ночи. Может, взорвала стену, но я не услышал, комариная мгла как бездна, снаряд будто улетел в космос.

Комарок даже не вздрогнул, не опустил голову посмотреть на дырку. Его рука протянулась ко мне, и пушка из моих ладоней вырвалась, влетела в ладонь лорда, как булавка в магнит.

Он мягко перехватывает пушку обеими руками, будто опытный снайпер винтовку, с которой прошел не одну войну, осматривает внимательно, клубы комаров из глазниц оседают на оружие, обволакивают вуалью.

«Пушка-вампир», – проворочалось в моих мыслях рычащим басом, таким низким, словно со мной заговорила Вечность.

Комары, как по команде, слетели с пушки, жилы на кистях комарока вздулись по направлению от запястий к оружию, посинели, кулаки стиснули ржавую сталь, будто мясо с ней срослось, жилы пульсируют, кажется, что вкачивают кровь лорда.

Ржавчина с граней пушки осыпается, и сталь заблестела чистыми серебряными бликами, как маска лорда.

Плазмаган новенький.

А на экранчике боезапаса горит:

«300».

Комарок нежно барабанит волной пальцев по нижней части ствола, будто ласкает шейку ручного зверя, из-под дула с изящным стальным вжиком вылез плоский штык с зазубринами как у гарпуна, посередине темный желобок кровостока.

«Пушка-вампир… у человека, – пророкотало в моей голове. – Откуда?»

Глазницы маски опять ко мне, голова чуть вбок, лорд изучает меня так же, как изучал оружие.

Разум потрясло раскатистое эхо, жуткое и проникающее, будто Руины задрожали и сейчас рухнут, я скукожился, лицо исказила гримаса. Лишь когда эхо стало ослабевать, я понял, что это было.

Смех.

«Забавно», – прокатилась по мозгу лавина.

Комарок плавным движением кинул пушку мне. Одному Арху ведомо, как я смог поймать, ведь уже как раздавленный овощ, меня вообще нет, так, вяло мыслящие амебы на периферии сознания.

Лорд метнулся ко мне – так быстро, что за ним остался призрачный шлейф из его собственных контуров, ладонь разбила стену рядом с моим ухом, утонула в ней, а глазницы оказались против моих глаз на расстоянии слабого, полумертвого дыхания, острие стального носа упирается мне в живот.

Не знаю, как долго вселенская пустота глазниц держит меня, микроба, в себе, но слышу буквально всей поверхностью тщедушного тельца:

«Вонзи жало в плоть жертвы, и узнаешь, как приятно… когда чужая сила становится частью тебя».

Пустота замогильно дышит, чего-то ждет, под ее всепоглощающим взглядом я откуда-то нахожу силы стиснуть пушку до дрожи в мышцах.

«Развлекайся».

Комарок оттолкнулся от стены назад, вновь оставив цепочку своих силуэтов, исчез в пелене комаров.

Не могу прийти в себя, холодный как мертвец, на мне сухого места нет, не сразу дошло, что совсем один, хотя тучи комаров все еще танцуют сплошными завесами. Сглатываю, пушка прижимается к груди, горячая, готовая к бою. Из-под ствола торчит штык-нож, на белом луче лезвия сияет звездочка.

Тьма насекомых начала медленно сжиматься вокруг меня.

Черт! Сквозь эту массу не пройти, даже пушка не поможет, но выбора нет, иначе сожрут, придется рвануть к бреши, разглядеть бы ее, а то долбанусь лбом о стену…

Нет, не успею. Только окунусь в эту кашу – и сожрут, выпьют всего до капельки, твари! Меня колбасит, спина вжимается в стену до боли, все мое естество противится нырять в омерзительную гущу.

Слева от меня комарой выплевывает глянцевый плащ цвета карамели, узнаю шпоры на сапогах, лицо завязано платком, на глазах очки, что я снял с убитого охотника, а в руке факел, за ним трещит хвост искорок, как от бенгальских огней, это комары лопаются в огне, другая рука хватает меня за шиворот, рывком ставит на ноги.

Рука с факелом обнимает за шею, нагибает, ладонь второй вталкивает мне в рот что-то круглое.

– Жуй! – приказал Борис.

Кусаю, щеки и язык ополаскивает жгучая, как ментол, вода с горьковатым вкусом, никогда не пробовал каменной сливы, но уверен, это она.

Бежим, пригнувшись, комары расступаются, будто кто-то отдергивает ряды занавесок, влетаем в пробоину, автора которой по-прежнему держу, прижав к груди.

Не знаю, куда Борис ведет, ему виднее, пробегаем поворот за поворотом, коридоры меняются, все как один сумрачные, темно-синие, комары плавают как тополиный пух, но рой позади, лишь его вой еще доносится.

Борис снял маску, шею мою отпустил, бежим чуть медленнее.

– Не ходите, дети, в Африку гулять, – изрекает на бегу.

– Как ты меня нашел?

– Секрет фирмы.

Далеко позади – истошный женский крик. Комарой взревел, торжествуя, а до мозга докатилось эхо кошмарного мысленного смеха, уже доводилось слышать.

– Катя!

Я обернулся, но Борис вонзил пальцы в плечо.

– Ее не спасти. Лучше не мешкать, а то нагонят.

Я обреченно потрусил за Борисом. Сок сливы помешал комарам кусать Катю, но не мешал ее преследовать, ждать, когда эффект сливы пройдет.

– Эй, когда успел прокачать пушку?

Вопрос вернул меня к реальности.

– Секрет фирмы.

Борис с усмешкой покачал головой.

– Все равно не поверишь, – сказал я.

– А ты расскажи, чем Арх не шутит…