Руины Камелота

Габриэлла потянула веревки, скрученные вокруг ее запястий, но тут же обессиленно опустилась на пол, мучаясь от боли в своей бедной сломанной руке. Слезы гнева и разочарования навернулись на глазах. Она снова встала на колени и взглянула на темную фигуру.

— Отведи меня к нему, — прохрипела она сквозь зубы. — Отведи меня к Меродаху. Он захочет меня видеть. Я принцесса. Я требую аудиенции.

Тем не менее, Бром не двигался. Ярость Габриэллы выплеснулась на него. Она вскочила на ноги и бросилась к его силуэту.

— Я… требую… аудиенции! — закричала она и пнула своего похитителя.

Его кулак взметнулся, как будто сам по себе, попав ей чуть ниже челюсти. Габриэлла упала назад, задыхаясь, уверенная, что он повредил ее трахею. Она проморгалась, пока головокружительная волна серости не прошла, и перекатилась на бок, чтобы отдышаться.

Позади нее зашуршала ткань. Вспышка костров и бормотание голосов, а затем снова темнота. К удивлению Габриэллы Бром вышел, ни слова не говоря.

Габриэлла перекатилась ко входу, напрягая глаза в полумраке. За дверями палатки маячили две тени. Конечно, снаружи были охранники, каждый из которых почти столь же высокий и жестокий, как Бром. Этим путем ей не спастись.

Она огляделась в темноте, ослабевшая от боли, едва способная дышать из-за густого смрада этого места, и ее взгляд упал на загадочную кучу, которую она видела раньше. Что-то выглядело знакомым, хотя она совершенно не могла понять, где она видела это раньше. В темноте она подползла ближе, шипя сквозь зубы от боли в руке. Вонь, казалось, шла оттуда.

С волной ужаса Габриэлла поняла, что это напомнило ей. Это было похоже на гору туш, громоздившуюся в ​​углу пещеры дракона. Только эта гора была гораздо меньше. И состояла она не из мертвых животных.

Человеческие тела были навалены, как тряпичные куклы, по большей степени это были лишенные плоти голые кости с черными полосками гниющей ткани. Руки, ноги и головы, однако, были еще целыми, как будто бы то, что поглотило их тела, не пожелало тратить время на такое малое количество мяса. Некоторые ноги украшала обувь и сандалии. На некоторых пальцах сверкали кольца. Возле края груды виднелась копна окровавленных рыжих волос. Габриэлла не хотела смотреть дальше, и все же она не могла оторвать взгляд. Ее глаза расширились в темноте, впившись в омерзительную картину. Конечно, то же должно было постигнуть и ее. Бром был самым ужасающим из всех возможных злодеев. Он был пожирателем мертвых.

Но было даже хуже, и Габриэлла поняла это. Как если бы Бром сам был мертв и все еще жил, а его тело населяло что-то потустороннее, поддерживаемое только потреблением других смертей.

Сильная дрожь пронизала Габриэллу. Но это же совершенное безумие. Это не может быть правдой. Но потом она вспомнила всадников, которых она встретила в начале ее пути, вспомнила, как отрубила руку одному из них, и он даже не замедлился. Его глаза, когда он поднялся на нее, были молочно-белые, совершенно пустые. И отрубленная рука продолжала сгибаться… сгибаться…

— Неудивительно, что армия отца не смогла победить их, — сказала она себе, и ее голос звенел от ужаса. — Как можно убить что-то… что уже мертво?

И тогда, как финал, как самый сокрушительный удар, Габриэлла поняла, на что она смотрела все время. Оно блестело перед ней, свободно висевшее на одной безжизненной, бледной руке. Это было золотое кольцо.

Оно было в точности такое же, как на ее пальце.

— Нет! — отчаянно простонала она. Она оттолкнулась вперед, желая, чтобы это оказалось неправдой. Рука была тонкой, но сильной, пальцы мягко согнуты, ладонью вверх, как будто предлагая подарок. Кольцо было то самое.

— Дэррик, — зарыдала она, протягивая свои связанные запястья вперед и касаясь холодной, бледной руки. — Нет! Нет, нет, нет… — повторяла она беспомощно, качая головой и закрыв глаза. В темноте она вложила свои руки в его, отчаянно пытаясь вспомнить на что это было похоже, когда его пальцы были теплыми и сильными.

Она не смогла.

В течение нескольких минут горе поглотило ее. Ничто другое не имело значения. Она рыдала в грязи на полу, по-прежнему держа свою руку в его мертвой ладони.

И вот, наконец, боль тела слилась с агонией сердца и накрыла ее. Темнота опустилась на нее, безграничная и тяжелая, и в течение долгого времени, она ничего не чувствовала.

Она медленно пришла в себя. Она лежала на грязном полу, окруженная темнотой и зловонием смерти. Но что-то раздражало ее даже больше, чем это, что-то щекотало ее руки. Она застонала и пошевелилась, и какой-то деловитый писк донесся до ее уха. Он был очень близко.

Она вздрогнула и перевернулась на колени. Когда она открыла глаза, в полумраке она смогла разглядеть фигуру большого грызуна. Он отступил от нее и теперь сидел возле насыпи трупов. Это была, конечно, крыса.

Габриэлла испытала сильное отвращение. Она ненавидела крыс.

— Уходи, — прошипела она ей. Та дрогнула, но не убежала. Габриэлла подняла связанные запястья, чтобы прогнать ее, а затем остановилась. Толстые веревки превратились в лохмотья. Они были почти полностью разорваны.