Руины Камелота

Крыса прогрызла их, чтобы освободить ее.

Девушка снова вздрогнула. Она действительно ненавидела крыс. И все же…

Она осторожно опустила запястья к земле. Крыса наблюдала за этим своими черными глазами-бусинками. Затем, немного колебаясь, она снова двинулась вперед. Когда момент опасения прошел, она метнулась в сторону ее руки. Габриэлла напряглась от чувства омерзения и зажмурила глаза. Крошечные, холодные лапки крысы взобрались по ее пальцам на запястья.

— Уф-ф… — задрожала девушка, когда существо снова начало грызть. — Только веревки. Ты понимаешь? Я высоко ценю помощь… но я едва могу устоять перед желанием раздавить тебя сапогом.

Внезапно она поняла, что, должно быть, именно так себя чувствовал дракон по отношению к ней.

Веревки постепенно ослабли. Наконец, со слабым треском, они отпали. Крыса пискнула один раз, а затем ринулась прочь. Она шмыгнула к стене палатки и исчезла под ней.

Габриэлла подняла руки и оглядела их в полумраке. Ее левое предплечье распухло, а запястье под перчаткой было в синяках. Легкий хруст сломанной кости стал почти терпимым, но пальцы ее левой руки были негнущимися и ослабевшими. Она согнула их для пробы. Было больно, но не мучительно. Или, может быть, мучительно, просто она стала к этому привыкать.

«Они сделали это со мной, — возникла крошечная мысль, словно небольшое пламя свечи в темной комнате, но очень яркое. — Они убили Дэррика, и они собираются убить меня. И когда они покончат со мной, они найдут и убьют всех остальных. Отца. Сигрид. И Маленького принца».

Мерцание ее гнева постепенно разожгло пламя. Она ощутила свои страдания, испробовала полную чашу горя. Теперь, с другой стороны, все, что осталось у нее внутри, была ярость. Она наслаждалась ею, позволила ей расцвести в груди, подпитывала ее.

Она осторожно сняла перчатку. Ей придется двигаться быстро, поскольку даже ее вновь открывшаяся решимость не продлится долго перед лицом того, что она собиралась сделать. Она прощупала свою левую руку, чтобы найти сломанную кость. Боль была сильной, но это было ничто по сравнению с тем, что ждало еще впереди. Она нашла перелом. Меньшая из двух костей предплечья была полностью сломана пополам.

«Я не могу кричать, — сказала она себе. Она подняла глаза, увидела тени охранников, все еще видневшихся на дверях палатки. Они были сразу у входа. — Я не могу позволить им услышать себя. Если они зайдут проверить, все будет потеряно…

Она сделала несколько глубоких долгих вдохов. Затем, закрыв рот как можно плотнее, она взялась правой рукой за тонкую плоть левого предплечья. Нащупав пальцами сломанную кость, она сжала ее со всей мочи.

Боль была похожа на белый лист. Она наполнила ее видение, и каждая мышца в ее теле напряглась, чтобы сдержать крик боли, который поднимался у нее в горле. Затем, со слышимым щелчком, сломанная кость выровнялась. Габриэлла резко выдохнула, и слезы брызнули из глаз, потекли по лицу, смешиваясь с засохшей кровью на ее щеке. Волна дурноты не оставляла ее, пока она держала кости на месте. Она старалась сохранить сознание. Наконец, острая боль уступила ноющей. Габриэлла медленно опустила руку, кость не сместилась.

Веревка, которая связывала ее запястья, все еще кольцами лежала на полу. Она подобрала ее, а затем осторожно встала на ноги. Украдкой, она двинулась к столу в задней части палатки. Как она и подозревала, его поверхность была завалена чертежными инструментами, хотя слой пыли наводил на мысль, что ими не пользовались в течение длительного времени. Она нашла тяжелую линейку и осторожно стала привязывать ее к левому предплечью, поддерживая сломанную кость примитивным лубком. Потом, наконец, она надела свою перчатку обратно.

Но ее меч исчез. У нее не было никакого оружия вообще. Тем не менее, восстановив свою руку, Габриэлла почувствовала себя лучше, хоть и немного. Она обследовала палатку еще раз в надежде, что, возможно, она могла бы выскользнуть под одной из брезентовых стен так же, как сделала крыса. Тишина лагеря намекала на глубокую ночь. Таким образом, она действительно могла бы пробраться к крепости незамеченной, если бы только она могла пройти мимо охранников у входа палатки. Брезентовые стены были плотно прикреплены к земле рядами тяжелых, деревянных кольев, но она думала, что она сумеет проползти под ними, если будет очень осторожна.

Она тихонько приблизилась к стороне палатки напротив унылой груды тел. Здесь земля немного уходила вниз. Под туго натянутой тканью можно было увидеть полосу лунного света. Габриэлла опустила на колени и схватилась за край палатки. Там было достаточно места, решила она и просунула ногу под ним.

Именно тогда охранники снаружи зашевелились. Габриэлла услышал слабый лязг их разномастных доспехов, скрип кожаных поясов и жилетов. Они услышали что-то и, наконец, решили проверить.

Она застыла на месте, стоя одной ногой под боковой стенкой. Тени охранников двинулись ко входу. И тогда, что было хуже всего, над ними поднялась третья тень, которая была выше других. Охранники посторонились без единого слова.

Бром вернулся.