Руины стреляют в упор

Он теперь ненавидел всех, с кем ему приходилось иметь дело, и чем больше ненавидел, тем шире расплывалась на его худом лице кривая льстивая улыбка. Ему очень хотелось выжить.

Письмо с подписями отнести шефу он не осмелился, вернул Хмелевскому, но копию все же передал Абверу. И о Володе-редакторе сообщил. Но шеф пренебрежительно бросил:

— Не много же ты успел. О Володе мы лучше тебя знаем. Нужно более энергично действовать...

Работы у подпольщиков стало больше. Готовили новую, резервную типографию. По городу распространялось переписанное на машинке Настей Цитович и Лидой Карсеко письмо в ЦК. На Володе лежала обязанность проследить, чтобы райкомы собрали как можно больше подписей. Много хлопот требовала связь с антифашистским комитетом Дзержинска.

Каждая минута на счету. Как хорошо, что Настя Цитович взяла на себя заботу о его питании и даже одежде. Хоть эта забота отпала. Можно думать только о делах.

Из Дзержинска за пополнением для партизанского отряда приехал Микола Сидоренко. Люди были предупреждены. Володя продумал все — и где собираться, и кто повезет, и какой маршрут выбрать.

На явку, так же как в прошлый раз, пошел сам. Хлопцы в условленное время были на месте.

— Поехали! — приказал Микола Сидоренко.

Володя кивнул ему головой на прощанье и пошел к Дому правительства.

Ярко светило солнце. Трава пробивалась даже сквозь потрескавшуюся мостовую, покрывала руины зеленым ковром. В развалинах домов буйно рвались к солнцу темно-бурый, словно загоревший бурьян, чертополох, крапива.

Но хоть утро выдалось светлое, на душе у Володи — холод, ему было не по себе. Что-то беспокоило его, какая-то неясная и непонятная тревога лежала на сердце. Он чувствовал себя так, будто кто-то гадкими, потными, липкими руками хватал его за плечи.

С таким неприятным ощущением зашел в аптеку напротив Дома правительства. В кассе, как всегда, сидела Нина.

— Добрый день, — громко поздоровался он, а потом, подойдя совсем близко, тихо спросил: — Жорж здесь?

— Нету.

— Скоро будет?

— Скоро.

И снова громко, на всю аптеку:

— Так этого лекарства у вас нет?

— Нет, сейчас нету.

Вышел быстрым шагом. Первое, что бросилось в глаза на улице, — рыжий верзила прохаживался взад-вперед. Рука невольно сжала пистолет, лежавший в кармане макинтоша. Сомнений нет — гестаповец. И совсем рядом с СД метнул на Володю быстрый взгляд.

Здесь, на улице, стрелять не будешь — можно нечаянно попасть в невинного. Ведь кругом ходили люди. Нужно заманить шпика дальше от центра города и, если не будет возможности скрыться, застрелить.

На перекрестке повернул направо, в сторону мединститута, прижимаясь ближе к домам. Только бы выскочить туда, где больше руин, там можно спрятаться. Но шпик догонял. Володя слышал тяжелые, быстрые шаги и громкое сопенье.

За мединститутом Володя сделал вид, что хочет бежать в скверик, а сам резко повернул направо и нырнул в высокие ворота. Еще каких-нибудь полсотни метров — и он спрячется в руинах. На ходу начал вытаскивать пистолет.

И в тот же миг почувствовал, как кто-то дважды сильно толкнул его в спину и выхватил землю из-под ног.

Выстрелов уже не слышал и выстрелить не успел.

Человек, застреливший его, боязливо озираясь по сторонам, побежал назад, в СД. А через полчаса сюда подъехал «черный ворон», тело Володи Омельянюка забрали и куда-то повезли.

...В то утро, 26 мая 1942 года, в аптеке людей было не много. Нина могла спокойно наблюдать за всем, что происходило вокруг.

Жорж, немного поработав в своем кабинете, закрыл его на ключ и, выходя, сказал:

— Я скоро буду. Если кто придет, пусть подождет.

Потом пришли связные Женя и Ольга. С ними когда-то познакомил Нину Володя Омельянюк. Темно-русая Женя и беляночка Ольга, казалось, никогда не разлучались. Куда бы они ни шли — обязательно вместе. Вот и теперь зашли, как старые знакомые, и начали говорить о своих мнимых болезнях. Это — для отвода глаз. Ольга заслонила собой кассу, а Нина тайком передала Жене сетку со шрифтами, которые накануне принес сюда Володя. Шрифты подготавливались для отправки в партизанские отряды.

Девчата постояли еще немного, поговорили и ушли.

Вскоре вернулся весь бледный Жорж. Проходя мимо кассы, тихо сказал:

— Зайди ко мне.

У Нины аж сомлели ноги. Взволнованная, растерянная, пошла она за Жоржем. Плотно закрыв дверь кабинета и глядя ей в глаза, Жорж сообщил:

— Спокойно, Нина, не волнуйся... Только что на улице убит Володя...

Нервно оторвал кусочек газеты и насыпал мелко накрошенной махорки. Дрожащие пальцы скрутили козью ножку. Жадно затянулся.

— Иди работай...

Не сказав ни слова, она пошла в кассу. Слышала, как Жорж перешел в комнату, где был аптечный склад, и что-то делал там, — видно, уничтожал следы подпольной работы.

Не верилось, что Володи, того самого Володи, который только что стоял здесь и разговаривал с нею, нет в живых. Как же так, не может быть!.. В ушах еще звучали его слова: «Так этого лекарства у вас нет?» Перед глазами — его светлый макинтош, рыжая бородка и темные очки. Неужто этого чудесного человека она уже никогда не услышит и не увидит?