Руины стреляют в упор

Посетителей мало, и она может думать, охваченная тревогой, отчаянием... Настороженный слух ловил каждый шорох за стеной. Что там делает Жорж? Хотя бы его минула эта напасть, хотя бы пронесло мимо... А что у него на душе сейчас? Нине хотелось броситься к нему, обнять, утешить, хоть немного облегчить его боль, взять на себя часть тяжести, которая гнетет сердце любимого. Но Жорж приказал быть здесь, и нужно быть.

Долго в задумчивости, неподвижно сидела она, опустив голову.

Вдруг тяжелая тень упала на ее лицо. Не просто заслонила свет, а именно упала и придавила тяжелым прессом. Это Нина запомнила на всю жизнь. Она и не подозревала, что тень может быть такая тяжелая. Нина вздрогнула и подняла голову. Перед нею стояли Женя и Ольга, а между ними рыжий молодой человек в темных очках. Девчата были совсем серые. Пряди льняных волос Ольги, вылезавшие из-под платка, слились со щекой. Обе, и Женя и Ольга, стояли молча, опустив глаза. Женя держала в руках сетку, ту самую сетку, в которой лежали шрифты.

Человек в черных очках прочитал что-то в бумажке, которую он держал перед собой, и спросил, показывая на Нину:

— Эта?

— Нет, — тихо ответили девчата.

В аптеку ввалились гурьбой более десятка молодых людей. Они говорили между собой по-латышски.

— Ни с места!

Все служащие аптеки замерли. Теперь Нина поняла: СД! Несколько гестаповцев прошмыгнули в кабинет Жоржа, оттуда — в аптечный склад.

Через две-три минуты из склада вывели Жоржа и сторожа аптеки, бывшего студента Митю. Всех арестованных выстроили в вестибюле. Начался обыск.

Не только разговаривать, даже поворачивать голову арестованным запретили.

Дорогие, родные люди стояли совсем рядом, можно было дотянуться до них рукой, слышать, как часто стучат их сердца. Страшной, непреодолимой стеной уже отгородили враги Нину от Жоржа. Когда рухнет эта стена, да и рухнет ли когда-нибудь? Доведется ли почувствовать в своей руке руку любимого человека?

Нет, видно, для них все осталось позади. Володю застрелили прямо на улице. Что же сделают с ними в застенках СД вот эти головорезы?

Страшные мысли охватили Нину.

Обыском руководил гестаповец, арестовавший Ольгу и Женю. Он самодовольно приказал:

— Спокойно, выходите по одному направо!

Сразу поняла, куда поведут!

В пятидесяти шагах отсюда — здание СД. Прошли по коридору, поднялись по широкой лестнице. Гестаповец, который шел впереди, отворил дверь в большую пустую комнату. Посреди комнаты стоял низенький стол, и на нем — машинка. По молчаливому приказу конвоиров все вошли в комнату. Арестованных поставили лицом к стене. Молодой гестаповец сел за машинку и начал что-то печатать.

Все молчали. Только фашист что-то долбил, как дятел. Треск машинки отдавался в ушах Нины болезненным звоном.

Привели еще человек десять. Тех, кого арестовали раньше, заставили потесниться. Ольга успела шепнуть Нине, показывая глазами на новых:

— Схвачены по дороге...

Это были те, кого утром Володя Омельянюк отправлял в партизанский отряд. Часть остались лежать на дороге, километрах в пяти от города, где их обстреляла фашистская засада.

Всех переписали, вывели во двор, где их уже поджидал грузовик. Мужчинам приказали лечь лицом вниз, держа руки под собой, а на них погрузили женщин. Гестаповцы стали на женщин и закрыли борт кузова.

По городу ехали недолго. С тротуаров можно было заметить только группу людей в штатском, сидевших молча по углам кузова.

Около тюрьмы их встретила большая толпа немцев. Они громко, самодовольно хохотали.

Когда слезали с машин, Нина пропустила девчат, чтобы стать рядом с Жоржем. Улучив удобный момент, он наклонился ближе к стене и беззвучно, одними губами прошептал, вкладывая в свои слова и просьбу и приказ:

— Ты ничего не знаешь!..

По движению губ она поняла, что он хотел сказать, и молча, еле заметно кивнула головой. Сразу же лицо его стало спокойней. Значит, Жорж боялся, что она, не зная, как держаться на допросе, может проговориться или умышленно взять на себя вину, чтобы до конца быть вместе с ним. А зачем гибнуть обоим? Или, может, он просто решил все взять на себя, выгородить любимую девчину. Это похоже на Жоржа Фалевича. Иначе он не мог поступить. Ведь она так хорошо знала его...

Начались дни великих испытаний. Две силы столкнулись между собой: нечеловеческие пытки, с одной стороны, и беспредельная любовь к Родине, пламенная, чистая юношеская любовь, — с другой.

Фашистские газеты трубили об аресте «аптечной группы». А об убийстве Володи — ни слова.

Но подпольный горком быстро узнал обо всем. Ковалев созвал совещание. Собирались тайно, с большими предосторожностями. Неизвестно, не прицепился ли еще к кому-либо «хвост», — тогда в застенки СД попадет все руководство подполья.

Членов горкома беспокоило, кто же выдал Володю и «аптечную группу». Зная ответ на этот вопрос, можно судить, будут ли еще аресты, нужно ли менять документы и явочные квартиры.

Документов к тому времени наделали много. Произвести замену было нетрудно. Но нужно ли?