Руины Тэманлина

Натянув на себя сюртук, девушка легла обратно на прогнившую подстилку. Если жизнь в братстве казалась ей заключением, то теперь на протяжение года, она понимала, как сильно ошибалась. Да, в гильдии было не так уж много свободы, но и не так кромешно мало.

Сознание будущих убийц ломали еще в детстве. Им не давали материнскую любовь и заботу. По-солдатски жестокая муштра начиналась, как только ребенок вставал крепко на ноги, из них сразу принимались выбивать понятия о любви, страсти, домашнем уюте, страхе. Из обычных детей строгали машины для убийств. За непослушание – плеть. Нарушение распорядка дня – плеть. Проваленное задание – плеть. Слабость – плеть. Отказался жрать помои на завтрак – плеть.

Наемным убийцам запрещалось создавать семьи, заводить детей. Они рождались и умирали в одиночестве. Рождались, как правило, в хороших семьях, но бастардами, уготована всем была одна участь, дабы не позорить род, в котором посмели появиться на свет.

Свои имена они забывали, переступая порог гильдии. Забывали и семью, в которой рождались. Большинство тех, кого приняли в братство вместе с Саяной, оставили жизнь еще в детском возрасте. Выживали сильнейшие. Те, кто соглашался вгрызаться в землю зубами, лишь бы уцелеть.

Их, запуганных и затравленных, загоняли в хлев, где ученикам проводить доводилось от нескольких дней до недели. Не все выходили оттуда на своих ногах. Хотя, казалось бы, какой пустяк. Сиди себе, жди, когда выпустят. Но рано или поздно, твой желудок начнет требовать пищу и в какой-то момент, ты не сможешь ему отказать, еды нет. Просто нет. Зато есть те, кто слабее. Их травили друга на друга, заставляя выбивать другу последние зубы. Жестоко? Нет. Это происходило в детстве. И это было уроком.

Вырастая, выживая, будущие убийцы понимали – друзей нет. Все вокруг тебя убийцы и смерть их ремесло.

Свое первое задание Саяна запомнила очень хорошо, тогда она впервые осознанно убила человека, быстро, не мешкая ни секунды, она не почувствовала ничего. Он оказался слабее, потому и умер. Случись наоборот, вряд ли бы она что-то испытала. Все присущие человеку чувства были выбиты из таких как она к десяти годам.

В более осознанном возрасте, отряды новоучек сгоняли на поле боя. Мелкие войны знатных семейств. Войны, которые вели наемники. Хохоча и потешаясь, те, кто был выше, наблюдали за сражением, делая ставки. Позже Саяна узнала, сколько раз было поставлено на ее смерть, несколько добрых десятков. Иногда за то, что выжила, она получала награду, иногда – плеть. Смотря, какая сумма за этим стояла, и кому она принадлежала.

К двенадцати годам она стала замкнутой, к шестнадцати агрессивной выскочкой. На тот момент ей удалось пережить более двадцати таких сражений. Честный бой нравился ей куда больше обычных убийств. Естественно, она стала считать себя неуязвимой. К тому моменту, плеть как наказание уже не действовала. Чаще ей удавалось ловить хвостовик и выдергивать орудие наказания из рук наставника.

Попав своим непокорным поведением в неугодность, Саяна подписала себе смертный приговор. Ее первый серьезный контракт стал выдающейся подставой от наставника. Ее предали и отдали на растерзание в Аксэд.

Саяна улыбнулась. Однажды ее жизнь рухнула, но она не умерла, не умрет и сейчас. Если для того, чтобы выбраться отсюда, придется пройти через ад, она пройдет.

Ей казалось, что давившая на виски тишина, когда-нибудь сведет с ума, одиночество стало болезненным, чтобы отвлечься, она продолжала вспоминать, всех, кого когда-либо знала и видела, всех, кого убила. И мысленно составляла длинный список тех, до кого обязательно доберется.

Ее сны стали путанными. Рэйно не перестал ей сниться, но теперь его глаза не пугали, скорее, успокаивали. Иной раз ей хотелось вырвать эти глаза, в другой же раз, она представляла, что могла бы с ним поговорить, что их вражда чья-то большая ошибка.

Спустя полгода, Саяна стала представлять Рэйно, сидящего рядом с ней на подстилке. Она разговаривала с ним, пытаясь не сойти с ума. Но все больше понимала, что точку невозврата уже перешла, проводя часы за беседой со своим врагом, да еще и вымышленным. Бывало, она срывалась на крик, пытаясь объяснить воображаемой фигуре, примостившейся на подстилке, что он не имел права так поступать с ней. Почему он не нашел другую жертву, чтобы сломать ей жизнь?! Почему Тэманлин?

Потом, устав кричать, Саяна сама отвечала себе на эти вопросы: «Потому что ты жесток. Ты не мог представить, что та девочка выживет, хотя лучше б умерла».

Рэйно стал ее единственным собеседником. Он тоже молчал, но хотя бы слушал. В какой-то момент девушка настолько в это поверила, что забыла о том, что это лишь плод ее воображения.

– Ты когда-нибудь танцевал под дождем? – Саяна повернула голову в сторону Рэйно. – Думаю, нет. Не будь дураком, исправь это, – девушка усмехнулась.

Император улыбнулся. Совсем не как злодей.

Он стал ее постоянной галлюцинацией, когда она просыпалась, Рэйно сидел рядом. Засыпала она у него на коленях.