Руины Тиррэн Рина. Пламя на углях (СИ)

— Не надо успокаивать… Просто расскажи что-нибудь: о себе, о мире, о тёмных… Неважно. Я просто не могу больше сидеть в этой тишине, пожалуйста!.. Мне кажется, что я схожу с ума! Нэсс, прошу… — его голос был полон абсолютного, неподдельного отчаяния. Сейчас Мирэд понял, что вряд ли за те два дня, что они провели здесь, тёмные удостоили его хоть словом. Оно и понятно, им он был безразличен, да и сам Светлый вряд ли стремился говорить с теми, кто его пленил. Но почему он заговорил с ним, почему начал помогать, почему пытается найти поддержку там, где не должен её найти?

Потому что он пощадил, всего лишь поэтому. Он проявил слабость, сжалился, и теперь оттолкнуть — значит добить. Способен ли он на это?

Мирэд рвано выдохнул. В нём копошились сотни эмоций, хотелось выть, кричать, хотелось хоть что-то сделать для Варда, хотелось найти Аин-Зару и вылезти, наконец, из этого грота, но он не мог ничего… по разным причинам. И бездействие его угнетало.

Но Мирэд всё же был не один, он знал, что где-то там, в темноте, есть Квэарр, Зенор и Вард, а у этого мальчишки сейчас не было никого, никого кроме странного Забирающего, который позволил ему сесть рядом и не убил в схватке. Мирэд ещё раз выдохнул, затем улыбнулся одними губами, просто чтобы обнадёжить — себя или его, уже не важно. Потом вдохнул и начал рассказывать первое, что пришло в голову.

— Я происхожу из древнего рода к’Сазаренов, Забирающих Сталь. Моего отца зовут Эрлансс, он один из членов Змеиного Совета, поэтому, по сути, наши с тобой положения в обществе практически равны, за исключением лишь того, что мне, вероятно, однажды предстоит занять место своего отца, а вот тебе — вряд ли. Моя мать — Маргареса к’Рассэн, дочь Лараса к’Рассэна, также состоящего в Совете. Не думаю, что история знакомства моих родителей будет тебе интересна, да и я не вправе рассказывать тебе такие личные вещи. Могу сказать только, что это было очень… красиво?.., и их любовь, какая редко встречается в нашем мире, могла бы послужить для многих примером отношений, которые должны быть между мужчиной и женщиной. Я ни разу не видел, что бы он повышал на неё голос или поднимал руку, да и чувствуется, что у них всё не так, как в многих парах, где с возрастом вместо любви остаётся лишь уважение. Мы с сестрой выросли в атмосфере этой любви и тепла. Конечно, как девочке, ей доставалось больше внимания — мы были близнецами с Эмарьес, родились в один день, сорок восьмого клоэана, девятнадцать лет назад. У Забирающих в этот день праздник, по поверьям распускается магический цветок эмарьес, в честь которого и назвали мою сестру, молодёжь ищет его по лесам, в городах и деревнях жгут факелы из сосны и водят хороводы, почти такие же большие, как на Плясках, посвящённых Семерым. На твоём Элфанисе же бывают Пляски?..

Говорят, что у того, кто найдёт эмарьес, исполнится любое желание — но только, если оно будет искренним. Моя мать очень хотела дочку, поэтому её рождение в этот день было воспринято не иначе как дар демиургов. Эмарьес была всеобщей любимицей, хоть и не могла быть наследницей рода, так как унаследовала способности своей бабушки Мфайры Сэо, Забирающей Опасность. Не знаю, когда она перестала быть маленькой маминой дочкой, но в какой-то момент она вернулась домой другой и сказала, что вступила в Чёрный Совет.

Так Эмарьес стала Сэо. Родители не осуждали и даже порадовались — они считали это весьма достойным выбором. В своё время и отец хотел пойти в Чёрный Совет, но потом женился и передумал, предпочтя молиться Смерти, а не выполнять её поручения. Через год к тёмным пошёл и я. Родители не возражали и в этот раз. Потом начались бесконечные задания, и я бывал дома не чаще чем в раз в три сезона и задерживался не больше чем на пару дней. Я позабыл о спокойной жизни, разорвал почти все связи с господами из древних родов, с единственным оставшимся другом из прошлого я практически не пересекаюсь… Даже обидно. Всё детство мы провели втроём: я, Эмарьес и Сарлис, а теперь я лишь изредка вижу его и обмениваюсь с ним сухими письмами, — Мирэд чуть дёрнул уголками губ, вспоминая Лиса, вечера, которые они проводили вместе то в Сазэре, то в Нумосе, его звонкий смех и ярко-жёлтые прищуренные глаза, подёрнувшиеся масляным блеском после бокала ягодного вина. — Что же, откровенность за откровенность. Расскажи теперь о себе. Как сын Светлейшего докатился до такого?

Рэт вздохнул: