Руины Тиррэн Рина. Пламя на углях (СИ)

— Я знал, что ты спросишь. Я второй ребёнок Светлейшего Эрнанна от первого брака, мне сто двадцать лет и все эти годы я провёл на Элфанисе. Да, многие эльфы, как и я, проводят всю жизнь на острове и довольны этим, но мне так хотелось увидеть мир под нами, мир снизу! Это было моей главной мечтой. Я правда очень люблю родину, но сто двадцать лет вечного роэнана и — знаешь? — одиночества я не смог выдержать. Никто не собирался отпускать второго наследника престола путешествовать, а потом случилась вся эта история с Артефактом… Я пытался уговорить брата отправить меня вместе с посланными за ним наёмниками — это же было бы совсем ненадолго, я пробыл бы вне дома всего несколько дней, но он мне не внял… А после наёмники вернулись ни с чем. Тогда брат нанял другую команду. О них ходили не очень хорошие слухи, я слышал об этом, но больше никто не согласился. И брат, конечно, вновь не отпустил меня… И тогда мне помогла сбежать сестра. Я не знаю как, но она договорилась с наёмниками, и они взяли меня с собой без пререканий. Через господина к’Арчема мы узнали, что вы держали путь в Ламенбер, но догнать мы вас не успели, у вас была фора в несколько дней. Потом… многое было. На вашем корабле мы чуть не погибли от кровавого тумана, который призвал капитан из тёмных, попали из-за шторма на остров руссов, с помощью ученицы местного шамана добрались до пещеры… Дальше ты сам знаешь: была битва и наёмники ушли. Наверное, посчитали меня погибшим, раз не забрали с собой.

— Ты скучаешь по своей семье? Жалеешь, наверное, что сбежал? — Мирэду не то чтобы было интересно, но чужой голос разгонял темноту, а чужая история отвлекала от собственных мыслей и колющей виски пока лёгкой боли.

— Скучаю. По отцу, по Эртару, по Ллири. Но знаешь, до сих пор я больше всего скучаю по маме, словно какой-то пятидесятилетний мальчишка. Она умерла, когда мне было сто три. Спрыгнула с края острова, — тихий голос Рэта стал каким-то безжизненным, — и я не знаю, почему. Понимаю только, что она не любила отца. Она его ненавидела, кажется, всегда, но… но ведь меня она любила? И меня, и Эртара. Так почему решила уйти навсегда?..

Он снова затрясся, а потом, утерев лицо рукавом, с удивительно не шедшей ему горькой насмешкой сообщил:

— Знаешь, Нэсс, ты единственный, кому я об этом рассказал, так что можешь гордиться тем, что тебе изливает душу сам младший наследник эльфийского престола. На Элфанисе мне не с кем было поговорить и поделиться, друзьями я, слава происхождению, обременён не был, а у наёмников — тем более… Ллири принимает всё слишком близко к сердцу, Эртар закрылся от меня, а отцу всё равно. Он женился через год после её смерти… Я до сих пор не могу ему этого простить. Глупо, да? Наверное, ты сейчас смотришь на меня и думаешь, какой же я слабак? Говорю тут какую-то чепуху, плачу, вешаюсь на незнакомца со своими проблемами… Так смешно, наверное, тебе, тёмному, от моих сопливых откровений…

— Нет, Рэт, я так не думаю. Я понимаю, почему ты так себя ведёшь и что с тобой происходит… А потеря близкого всегда оставляет неизгладимый след, я знаю это, — Мирэд пропустил подколку мимо ушей, покачал головой и потрепал мальчишку по всклокоченным волосам. Сейчас он почему-то чувствовал себя невыносимо старым и умудрённым жизнью по сравнению с ним. Странное чувство для его девятнадцати лет. Эльф недоумённо нахмурился.

— Что ты делаешь?

— Пытаюсь приободрить тебя, вероятно?

Рэт почему-то улыбнулся:

— Спасибо, Нэсс. Спасибо.

Затем мальчишка отвернулся, прислонился к мокрой стене и закрыл глаза. Через несколько минут Мирэд услышал его ровное тихое дыхание.

Где-то в пещере капала на пол вода, сидел в темноте раненный Вард, Зенор питал его своей силой, Квэарр что-то неразборчиво шептал, спал рядом измождённый, глупый и одинокий эльф. Мирэд прижался к камням поудобнее и ещё долго смотрел в темноту, надеясь на какое-то чудо. Но оно не произошло.

========== Глава XI. Планы и гроты ==========

35 день элэйнана 1069 года от Серой Войны; Замок Лиррэ, Лэсвэт, Странный мир

Серафима потянулась, широко зевнула, машинально прикрыв рот рукой, и задумчиво погрызла кончик пера. Он неприятно и шерстисто скользнул по краю языка, она скривилась и мигом отдёрнула его от лица, уже не первый раз за утро отругав себя за оставшуюся с детства вредную привычку. Были бы здесь обычные шариковые ручки… Что грызть перья, что писать ими было не слишком удобно, но, к Серафиминому глубочайшему сожалению, приходилось довольствоваться этим. Ну почему же в Лэсвэте не изобрели что-то более практичное, м? Ещё и магами называются… Неужели нет какого-нибудь удобного заклинания?

Хотя может и есть, но ей оно, конечно, недоступно.