Руины веры

— Ты сам выбрал, — Коэн доволен, что без крови не обойтись. — Давай, Фил.

А вот на лице Фила растерянность. Он рад поиграть ножичком перед носом беззащитного человека, но, что ему прикажут резать неспособного сопротивляться, явно не ожидает. Против воли снова вспоминаю “пугало”. Интересно, Коэн убивал его сам? Нет, неинтересно, я знаю ответ.

Фил упирает острие ножа пленнику под подбородок, надавливает совсем чуть-чуть, не чтобы причинить боль и поранить, а пока только чтобы пустить кровь и напугать.

Растерянность Фила сменяется самодовольством. Не отнимая ножа, он оборачивается за одобрением главаря, и в этот момент так и не назвавший своего имени член банды Сида совершает рывок, падая на нож всем своим весом. Его движение так неожиданно, что расслабившиеся близнецы не успевают среагировать. Нож оказывается в горле по рукоять. В глазах пленника ликование вперемешку с болью. Он победил.

Краткий миг замешательства, и все приходят в движение. Кровь хлещет из раскрытого рта на утоптанный снег.

— Не вынимай нож! — окрик Кесседи.

— Почему? — не понимает Фил, выпрямляясь уже с ножом в руке над упавшим на землю и захлебывающимся кровью пленником.

Райан, рванувшийся было вперед, замирает.

— Уже не важно…

— Кесс! — в бешенстве, что у него отобрали игрушку, рычит Коэн. — Не дай ему сдохнуть! Сделай что-нибудь!

Но Райан снова скрещивает руки на груди.

— Хотел бы я знать что.

Тело пленника изгибается в предсмертной судороге и замирает уже навсегда. Коэн одаряет Кесседи яростным взглядом, будто это он во всем виноват.

— Придется действовать вслепую! Идиоты! — главарь рвет и мечет, с силой пинает снег, поднимая волну снежинок, и уходит в барак.

Вид у остальных членов банды растерянный.

— Куда?! — голос Райана неожиданно звенит металлом, когда Фил поворачивается, намереваясь последовать за главарем. — Нужно убрать тело и закидать кровь чистым снегом.

Фил оглядывает место происшествия с выражением брезгливости на физиономии.

В какой-то момент мне кажется, что Кесседи ударит его, но нет.

— Приберите тут, — бросает уже через плечо и уходит в барак.

***

Олаф, Курт и близнецы вчетвером уносят тело. Не интересуюсь куда. Сижу на корточках, загребая дощечкой снег. Попс старательно помогает. Уже получился целый сугроб, но он все равно отдает бурым.

Фил топчется рядом. Ничего не делает, но вернуться в барак и попасть под горячую руку главаря, а заодно и Кесседи, не рискует.

Подходит ближе, пинает снег носком обуви.

— Ну и кровищи, — фыркает, — всю выпустил, скотина, — сжимаю зубы. — А вообще, ничего так ливануло.

Фил не видит моего лица, а вот Брэдли бледнеет и отодвигается подальше. В данный момент меня одолевает одно желание: показать Филу еще один “ливень”, раз ему понравилось, на этот раз из его собственного горла.

Живя в Нижнем мире среди постоянной жестокости, боли, грязи и крови, часто видя смерть, а порой и являясь ее причиной, можно огрубеть, можно привыкнуть, можно научиться не реагировать… Но только не смеяться над лужей крови!

Беру себя в руки с огромным усилием. Фил — мразь, но мне он ничего не должен, пусть ведет себя так, как ему вздумается. Однако сохранять равнодушие не могу. Все последние четыре года прошли словно в анабиозе: чувства и эмоции были надежно заморожены. Встреча с “верхними”, напоминание об отце, участившиеся сны о девочке и робкая надежда, что Коннери не соврал, и я могу изменить свое непроглядное будущее, сделали свое дело — чувства вернулись. И если не сумею с ними совладать, очень скоро меня будут точно так же уносить за руки и за ноги куда-то подальше, чтобы прикопать в канаве.

— Эй, Кэм, ты в порядке? — окликает меня Попс, видя, с каким остервенением загребаю снег. — Может, хватит?

— В полном, — бормочу и отбрасываю в сторону импровизированную лопату.

Возвращаются “носильщики”. Лица уставшие от физической работы, но ни на одном из них нет следов огорчения от случившегося. Даже Брэдли не понимает причины моего плохого настроения.

Ладно, проехали.

Поднимаюсь, отряхиваю покрасневшие от холода руки и засовываю их поглубже в карманы. После чего следую за другими в барак, где в данный момент решается судьба уже поредевшей в рядах банды Здоровяка Сида.

Курт пристраивается на крыльце и не идет дальше, добровольно взваливая на себя обязанности дежурного, остальные протискиваются внутрь.

Кесседи у еле тлеющего костра, сидит, скрестив ноги, прямо на полу. Коэн тут же, но уселся на несколько рюкзаков, сложенных друг на друга. Неужели ему так важно все время возвышаться над собеседником?

— Все готовы? — хищный взгляд главаря тут же обводит банду, представшую в полном составе.

— Готовы…

— Да…

— Давно готовы… — отвечает ему нестройный хор голосов. Предпочитаю не раскрывать рта.

— Тогда выкладывайте, кто и что знает о банде Здоровяка Сида.

— Слышал, у Сида был большой авторитет, — высказывается Олаф, сводя и без того близко посаженные глаза к переносице, напоминая ящерку, которую мне однажды довелось видеть в террариуме на Новом Риме. — Он был серьезным противником, и всех держал в кулаке. Без него банда значительно ослабла.