Руины веры

— Устраиваемся тут, — провозглашает главарь, осматривая территорию. Интересно, мы бы остановились здесь, если бы Кесседи сейчас возразил и посоветовал поискать место получше? Нет, неинтересно. Знаю ответ.

Курт и Олаф организуют костер, все разбредаются по периметру, расстилая одеяла и устраивая свои вещи.

Почти не чувствую ног от усталости. Кажется, сейчас могу уснуть даже стоя.

Замечаю, что Кесседи, усадив Мыша, подходит к главарю и что-то тихо ему говорит. Коэн отмахивается, но уже через минуту провозглашает:

— Мы взяли банду Сида благодаря эффекту неожиданности. С нами такого случиться не должно. Поэтому выставляем двух часовых.

Теперь мне совершенно ясно, что сказал Райан Коэну. Но главарь снова считает, что решение принадлежит ему целиком и полностью.

— Кесс, ты первый, — произносит мстительно. За то, что дал очередной разумный совет или потому что знает, что после путешествия с Мышонком на плече Кесседи требуется отдых, как никому из нас?

— Ладно, — равнодушно отзывается Райан.

— Добровольцы есть? — Коэн обводит взглядом своих “подданных”. Неслыханная щедрость.

Поднимаю руку. А почему бы и нет? Мне упрямства тоже не занимать. Кесседи бросает на меня взгляд и быстро отворачивается. Естественно, понял, что делаю это не просто так. Но главаря устраивает, что доброволец найден, глубже он не копает. Устал, бедолага.

— Три часа, — решает Коэн. — Потом можете будить следующих, — он снимает со своего запястья старые часы с потрескавшимся циферблатом и бросает Райану, тот ловит на лету. — Три часа, — повторяет.

Кесседи кивает и выходит на улицу. Иду за ним.

***

Все остаются в здании и прикрывают дверь. Мы на улице вдвоем.

Кесседи дарит мне испепеляющий взгляд и идет прочь.

— Осмотрю окрестности, — сообщает, хотя не спрашиваю.

Отлично, пусть прогуляется, как раз все уснут. Я достаточно бездействую. На этот раз хочу получить ответы.

Райан уходит, а я тупо хожу взад-вперед перед дверью, засунув руки в карманы. Сначала из барака слышатся голоса, но быстро смолкают. Хотелось бы и мне сейчас улечься, завернувшись в одеяло, и уснуть.

С неба, с самого утра затянутого серыми тучами, начинает лететь редкий снег. Останавливаюсь, запрокинув голову, снежинки падают на лицо и тают.

Девочка из сна любила снег. Она всегда выбегала во двор и ловила “белых мух” ртом, подставляла ладони и с любопытством смотрела, как пушистое чудо превращается в обыкновенную каплю на теплой коже. Как давно это было…

Встряхиваю плечами и опускаю голову. Теперь снежинки падают на козырек кепки, которую я уже давно почти не снимаю. Нет ничего волшебного в снеге. Круговорот воды в природе, и только.

Часов у меня нет, но, думаю, Кесседи отсутствует около часа. Возвращается таким же хмурым, как и раньше. Останавливается в метре от меня, смотрит с подозрением. К этому времени уже сижу на нижней ступени крыльца, поэтому мне приходится задрать голову, чтобы отбить его взгляд.

— Ну и что тебе от меня надо? — спрашивает прямо.

— А что, я не могу просто так вызваться на дежурство? — огрызаюсь.

Но Райана не проведешь.

— Или говоришь, что тебе нужно, или идешь к черту, — отрезает. Переступает с ноги на ногу, достает пачку, закуривает. Он раздражен, то ли от усталости, то ли от моей настырности.

И я перестаю юлить:

— Мне нужны ответы.

— Как же, — кривится, выпуская в морозный воздух облачко дыма. — Ты же умник, вечно знаешь больше других, так ответь себе сам.

— Моих версий уже слишком много, — признаюсь.

— Ага, — издевательский смешок, — значит, отказываешься от звания умника?

— Вообще-то, я на него и не претендовал, — он, что, намеренно хочет меня разозлить?

— Иногда звания просто присуждают, — изрекает философски и отворачивается. Выбрасывает сигарету в снег и некоторое время стоит ко мне спиной, спрятав руки в карманы куртки.

Молчу и не тороплю. О чем он думает? Терпеливо жду. Сегодня Райан явно не в духе, но враждебности не чувствую, скорее желание уставшего человека, чтобы его оставили в покое.

Наконец, он поворачивается. Подходит и усаживается на ступеньку рядом со мной.

— Что ты хочешь знать? — тон, каким говорят с неразумным, но очень настойчивым ребенком.

Оборачиваюсь, смотрю на дверь.

— Все спят, — отвечает Кесседи на невысказанный вопрос. — Так что говори, но лучше тихо.

Странное и нелепое ощущение, что мы по одну сторону баррикад. Что угроза может прийти только оттуда, из барака, а тут могу говорить все, что захочу. Только тихо, как Райан и сказал.

Набираю в легкие побольше воздуха.

— Почему ты оставил еду банде Сида? — решаюсь.

Прищуривается, внимательно глядя на меня.

— Тут требуются пояснения? У них дети.

— Коэну на это плевать.

— Я не Коэн.

— Тогда почему ты с ним? — не выдерживаю. Все, что я знаю о Райане, никак не вписывается в компанию Проклятых. А, что, собственно говоря, я знаю? Информации у меня никакой, только те его поступки, свидетелем которых мне довелось стать.

Но Кесседи не торопится откровенничать. Да и с чего бы?

— А ты? — переводит вопрос на меня. — Что здесь делаешь ты?