Руины веры

Снега по колено. Идти тяжело. Но больше нет Коэна, который бы гнал банду вопреки всему вперед на предельной скорости. Мы продираемся через сугробы ровно столько, чтобы устать, но еще не падать с ног, и устраиваем привалы. Лишь потом отправляемся в путь.

Проходит еще несколько дней. Должно быть, до границы уже рукой подать. Жилых или даже бывших жилых поселков больше не попадается. Вокруг только снег и никакого укрытия. Кажется, что мы в непроглядной снежной пустыне, куда не ступала нога человека.

Когда идем шесть часов кряду, а пейзаж не меняется, Райан командует привал. Солнце садится, на небосводе становятся видны редкие звезды.

— Делать нечего, ночуем под открытым небом, — объявляет новоиспеченный главарь.

Проклятые переглядываются. В глазах и на лицах сомнение. Всеобщее недоумение высказывает Олаф:

— Кесс, ты уверен? Без костров мы замерзнем насмерть. А огонь может привлечь внимание патрулей, других банд или вообще Службы безопасности Верхнего мира.

Морщусь и опускаю голову, чтобы козырек скрыл лицо. Служба безопасности, как же. Где они все эти дни?

— А похоже, что я неуверен? — огрызается Райан. Молодец, не хватало еще, чтобы члены банды начали в нем сомневаться.

Олаф тушуется:

— Нет, я просто…

Отлично, нужный эффект достигнут. Голос Кесседи смягчается:

— Здесь нет никого и ничего. Ни одна банда так далеко не забредет. Патрули эту территорию не контролируют. А СБ… СБ на нас плевать.

Склоняюсь к тому, чтобы согласиться. Со встречи с Питером и смерти Коэна прошло три дня. Связного забрали свои. Пусть, ему требуется лечение, но он же там не один. Неужели нельзя послать к нам еще кого-то? Пит обещал, что с нами выйдут на связь до того, как мы достигнем границы. Так где же они? Коннери не нашел, кем заменить Питера? Тогда что мешало прийти ему самому, черт его дери?

Эти вопросы распирают меня изнутри не первый день. Прошлую ночь удалось поспать только пару часов. Все время казалось, что вот-вот мимо нашего укрытия промелькнет тень, кто-то поскребется в дверь, выпустит петарду в небо, в конце концов. Но ничего не случилось. Банда переночевала в заброшенном бараке и пошла своей дорогой. От СБ — ни звука.

Могли ли они передумать? Что, если после провала Пита, а следовательно, и моего, план был изменен? На нас никакой надежды, и они отправились прорабатывать остальные варианты? Тогда… что? Есть ли смысл связываться с подельниками Коэна? Да и сработает ли коммуникатор, когда мы окажемся ближе к границе?

Вопросы, вопросы… Ответов нет.

Общими усилиями расчищаем место для ночевки. Снега навалило мне чуть выше колена. Расчистив небольшую площадку, чтобы все могли уместиться, получаем неплохое укрытие от ветра. Снег выполняет роль стен по всему периметру, невысоких, но это лучше, чем ничего.

На прошлом привале в нежилом доме Райан велел каждому собрать дрова, дощечки и обломки мебели — кто, что найдет, — связать веревкой и нести с собой. Это было встречено всеобщим недоумением. Зато теперь есть из чего разжечь костры в открытом поле.

Честно говоря, когда Кесседи распорядился нести с собой материал для растопки, мне тоже показалось, что это излишняя перестраховка. Даже если так, Райан перестраховался, и не прогадал. Вокруг нет никого и ничего.

Для розжига уходят последние страницы книги и ее обложка. В костер идет почти все дерево, которое принесли. В рюкзаках почти не осталось еды. Всё, у нас кончилось всё, а СБ не кажет носа. Что дальше-то?

Несколько раз ловлю себя на глупом желании встать, раскинуть в стороны руки, задрать голову и кричать в небо: “Что дальше?!” Но, помнится, трюк с вызовом СБ взмахом руки провалился. Да и следят они еще за нами или уже списали со счетов и отложили наши ненужные досье в коробку и убрали на склад?

Уходят почти все ресурсы, потому что без крыши над головой слишком холодно. Разжигаем сразу три костра. Первый — для Курта и Олафа, второй — близнецам и Попсу, третий — нам с Кесседи. Меня как-то негласно провозгласили в помощники главаря, и то, что мое место рядом с ним, не обсуждается.

Когда костер разгорается, заворачиваюсь в одеяло, как гусеница. Сажусь, достаю из рюкзака последний кусок вяленого мяса и лениво жую, пялясь на огонь. На завтрак у меня уже ничего нет. Не страшно. Хорошо хоть с водой проблем нет — снега вокруг больше, чем нужно.

Кесседи устраивается неподалеку. Не ест и не пьет.

— У тебя закончилась еда? — интересуюсь.

Дергает плечом, отчего с того сползает одеяло, и ему приходится ловить его и поправлять.

— Что-то, вроде, осталось. К черту ее.

Понимающе киваю. Аппетита нет и у меня. Но есть надо.

— Не дури, — высказываюсь. Не продолжаю мысль, он и так понимает, что я имею в виду.

— Угу, — отзывается. Молчит, некоторое время смотрит на огонь. — Думаешь, они не появятся? — вдруг спрашивает совсем тихо.

Не могу сказать, что вопрос застает меня врасплох. Но все равно вздрагиваю.

— Не понимаю, что у них на уме, — признаюсь. — У них была тысяча возможностей вернуться, прислать кого-нибудь.

— И тысяча причин не возвращаться, — мрачно добавляет Кесседи.