Рук Твоих жар (1941–1956): Воспоминания

Тема сочинения вручается директору накануне в гороно в запечатанном тремя печатями конверте, под расписку. Он обязан хранить конверт в школе, в несгораемом шкафу. В любой момент, посреди ночи, может быть проведена проверка, и, если будет обнаружено, что печати сломаны, директор будет немедленно снят с работы.

Затем, на другой день, 20 мая, одновременно во всех школах вскрываются конверты директорами, в присутствии комиссий, состоящих из представителя городского отдела народного образования, учителя и двух учителей-ассистентов.

Сочинение пишется в присутствии всей комиссии. После окончания все работы должны быть проверены всеми членами комиссии.

Работы медалистов (в них не должно быть ни одной ошибки) в конце июня, после окончания экзаменационной сессии, отсылаются в гороно, где специальная комиссия должна утвердить отметку. Как тут можно сжульничать? Жульничали. Делалось это так.

Сочинение написано. Это должно было произойти в 2 часа дня (на написание сочинения дается пять часов). Комиссия за столом, готовая проверять сочинения. Что сделает неопытный учитель? Он даст представителю гороно сочинение предполагаемого отличника. Тот найдет в сочинении ошибку, — и кончено, — прощай, медаль.

Не то сделает учитель-жулик, вроде вашего покорного слуги. Он начнет с ужаса: «Написали ужасно, все провалились… Марья Ивановна! (Это представитель гороно.) Проверяйте, проверяйте. Давайте проверять. Вот смотрите, смотрите, как ужасно написали!»

Представитель гороно (это обычно учитель географии из какой-нибудь школы) сидит, как обалделый, и с ужасом смотрит на 40–60 сочинений, в каждом по 12–20 страниц, которые надо проверить к завтрашнему дню.

Проверив одно-два сочинения, жалобно говорит: «Анатолий Эммануилович! Проверьте сами, а завтра все нам покажете».

Это только нам и надо. Все ошибки будут исправлены. В крайнем случае, сочинение будет переписано. (Это, впрочем, бывает редко, если уж очень большая неожиданность.) И на другой день выясняется, что сочинения написаны не так уж плохо, и зеленый свет ученику к медали открыт…

В Марьиной Роще нравы были простыми, мы не привыкли к бюрократии, и однажды произошел инцидент, столь характерный для того времени, что о нем стоит рассказать.

Официально наша школа была при двух заводах: при заводе КТС (Комбинат твердых сплавов) и при заводе «Борец». На самом деле в десятых классах ни одного рабочего с этих заводов не было. Все сыночки марьинорощинских портных, поступавшие сюда по справкам, которые им доставали папаши и мамаши.

В 1948 году — торжество. Наша школа получила четыре золотых медали. К нам пожаловал на выпускной вечер «сам» секретарь районного комитета партии Дзержинского района. Это очень знатный сановник. Достаточно сказать, что на территории Дзержинского района находились МГБ и все основные министерства. И вот он прибывает в нашу захолустную школу, в Марьину Рощу.

Приехал в сопровождении многочисленной свиты. Наш непосредственный начальник, заведующий роно Вахрушев, который в обычное время сам разыгрывает из себя вельможу из вельмож, имеет вид мальчика, который ожидает, что его сейчас высекут.

У партийного руководителя на лице важность обитателя Олимпа. Повернется направо — свита в двадцать человек за ним, пойдет налево — свита не отстает ни на шаг.

Во время выпускного вечера, во время произнесения речей он сидел в президиуме с министерским видом. Я думал: и вправду, что-то из себя представляет. Но когда он заговорил… Боже!.. Бери и сажай самого на школьную скамью. Затем аплодисменты. Банкет. Мы, учителя, сидим в сторонке. Сановник, блестящая свита и директор школы — в центре, за особым столом. Поздравления, тосты.

Но вот опять поднимается секретарь и начинает, ко всеобщему удивлению, говорить о плохих делах… на заводе «Борец». Директор этого завода присутствует здесь же. Ребята слушают невнимательно (к тому же, уже подвыпили), к заводу «Борец» никто из них не имеет никакого отношения.

Но вот один из нас, учителей, решил выскочить перед начальством. Это учитель английского языка, подхалим и карьерист.

В тот момент, когда секретарь говорил о том, что завод «Борец» не выполняет плана, учитель неожиданно подал реплику:

«В таком случае предлагаю выпить за лучшие дела завода „Борец“!»

Оторопевший секретарь спрашивает:

«А ты где работаешь?»

«Я учитель».

«Ах, вы — учитель?»

И секретарь молча садится, не кончив речи. Еще мгновение — и секретарь встает из-за стола и молча, ни с кем не попрощавшись, уходит. Вслед за ним уходит вся его свита. Скандал страшнейший: выгнали партийного руководителя. По тем временам можно было и поплатиться за это головой.

Директор (очень милая женщина) мечется, задыхается, чуть не плачет. Выручили нас наши ребята, бывшие фронтовики (это же был 1948 год). Окружили секретаря в коридоре: «Михаил Иванович, вернитесь! Вернитесь, фронтовики вас просят».

Сановник сменил гнев на милость и важно изрек: «Только для фронтовиков возвращаюсь».

Виновный учитель убежал домой как ошпаренный, а на другой день подал заявление об уходе.