Рука мертвеца

Дженифер качнулась, как пьяная, когда Тахион освободил ее. Бреннан подхватил и поддержал ее. Перед тем как покинуть номер, он бросил взгляд на Тахиона, на который тот ответил взглядом. Нельзя сказать, чтобы обмен был дружественным.

Когда Бреннан и его подруга ушли, Тахион наконец отпустил железную хватку над телом и разумом Джэя. Пришелец дрожал, лоб его был покрыт капельками пота.

Джэй подбежал к двери, выскочил в холл, оглянулся кругом. У лифтов никого не было. Он бросился к лестнице, хлопнул, тяжело дыша, пожарной дверью. На лестницах было тихо и пустынно. Они ушли.

Громко и с отвращением выругавшись, Джэй повернулся на каблуках и направился обратно в номер. Он со стуком захлопнул за собой дверь. Шум заставил Тахиона вздрогнуть. Джэй указал на него дрожащей от напряжения рукой.

– Надеюсь, ты понимаешь, что наделал, – горько сказал он. – Ты только что выпустил еще одного Демайса на улицы.

Тахион долго смотрел на него. Затем большие сиреневые глаза закатились, и маленький пришелец упал в обморок.

– Дьявольщина, – сказал Джэй. – Достойное завершение достойной недели. – Он бросил усталый взгляд на Хирама. – Давай, – сказал он, – помоги мне засунуть в кровать маленького засранца.

10.00 вечера

Временами, думал Бреннан, долг никогда не кончается. Он и Дженифер покинули Атланту немедленно. Подобрали с парковки аэропорта фургончик Бреннана и поехали на то место, где был «Хрустальный дворец». Бреннан вышел и направился к развалинам.

Было темно. Прохожих на улице было мало. Здесь и сейчас ничто им не напоминало, что хрустальная дама мертва и ее дворец разрушен. Бреннан долго рассматривал руины. В воздухе все еще пахло горелым, и вереница воспоминаний всплыла в его памяти. Он повернулся и остановился перед одной из груд обломков, оставшихся здесь от джокертаунского бунта. Он подождал, пока не увидел, что там моргают глаза.

– Как вы там? – спросил он.

– Грустно. Нашей хозяйки нет, а наш дом сгорел.

– Я этого не хотел, – сказал Бреннан.

– Но это случилось, – обвиняюще ответил голос.

– Да, – сказал Бреннан, – случилось. Вы нашли где пристроиться?

Маленькая головка помотала: нет.

– Да, нашли, – тихо сказал Бреннан.

11.00 вечера

Копатель Даунс яростно строчил на ноутбуке, настолько поглощенный этим, что не заметил, как Джэй вошел в квартиру.

– Ты забыл запереть дверь, – громко возгласил Экройд.

Диггер взглянул на экран, испугался и уставился на Джэя с виноватым выражением лица. Репортер был четырех футов роста, пошел на пятый. Он выглядел как ребенок, играющий в Speak&Spell[38].

– Ты, – сказал он.

– Я, – согласился Джэй. – Тебе в самом деле следует закрывать дверь. Не придет ли кто-нибудь и не учинит ли разгром здесь. – Он оглядел все пристальным взглядом. Квартира Копателя была в том же состоянии, в котором ее оставил Мекки Мессер.

– У тебя чертовски крепкие нервы, раз здесь показался, – сказал Копатель. – Я чуть не умер в этой чертовой кошачьей клетке. Меня все время отправляли на Аляску.

– Аляска, Атланта, для правительства все одно, – сказал Джэй. – По крайней мере тебе не пришлось есть эту самолетную пищу.

– Вовсе не забавно, уверяю тебя, – пожаловался Копатель. – Когда я наконец прибыл в Джорджию, я был так велик, что меня пришлось вырезать из этой чертовой клетки.

– Если это тебя утешит, мне тоже было не до забав, – сказал Джэй. Он пересек комнату, осторожно ступая по обломкам. – Тебе уже говорили, что ты – дерьмовый домохозяин.

Копатель хмуро огляделся.

– Я не прикасаюсь к вещам, пока не поработает фотограф.

Джэй вздохнул.

– Я боялся, что ты собираешься сказать нечто подобное, – сказал он. – Что ты пишешь?

Копатель торопливо нажал клавишу, сохраняя файл, над которым работал, затем захлопнул крышку маленького ноутбука, чтобы Джэй не смог прочитать с экрана имена файлов.

– Не твое дело, – сказал он. – Как ты узнал, что я вернулся домой?

– Я детектив, помнишь? – сказал Джэй. Он освободил место на краю дивана и присел. – Давай не будем создавать трудности в дополнение к имеющимся. Все, чего я хочу – убраться отсюда, провериться в госпитале и далее принимать серьезное болеутоляющее где-то с месяц.

– Так что тебя останавливает? Иди.

– Да нет, надо выправить кое-что. Ты не пишешь ничего про Грега Хартмана?

Копатель рассмеялся.

– Ни черта подобного. Это история моей жизни. Я пишу про все. Сирия, Берлин, Мекки Мессер, «Хрустальный дворец», все… Я хочу повесить его и видеть, как он болтается на ветру. Я задумал специальный выпуск «Тузов», полностью посвященный разоблачению Хартмана. Или, может, продам это «Вашингтон пост», а этой бабе, Саре Моргенштерн, покажу пару вещиц. – Он хлопнул ладонью по крышке компьютера. – Когда все выйдет наружу, Грегги будет рад, если его не линчуют.

– Прекрасно, – устало сказал Джэй. – Так сколько еще диких карт линчуют вместе с ним? Когда-нибудь думал об этом?

– Это не моя забота, – сказал Копатель. – Я журналист, и только. Я просто говорю правду, и пусть осколки падают куда хотят.