Рука мертвеца

Не было смысла глупо упираться. Не было способа противостоять контролю сознания со стороны Тахиона, и ничего не смогло произойти, если бы он настаивал на обладании оружием. Он кивнул, почти незаметно.

– А Экройд? – спросил Тахион. – Как насчет тебя?

– Ненавижу это такисианское дерьмо.

– Я могу взять тебя под контроль и сделать тебя просто куклой на время переговоров. Предпочел бы этого не делать.

– Ладно, о’кей.

– Руки в карманы, пожалуйста.

Тахион освободил Бреннана. Он подошел и положил свой пистолет к ногам Тахиона. Он взглянул на пришельца с гневом и горечью в глазах.

– Ты предал меня, – сказал он.

– Я предотвратил убийство, – отрезал пришелец. – Самозащита…

– О, пожалуйста! Мы играем словами. Убийство. Да все убийство! Ты убил Джэя потому, что он пытался ввергнуть тебя в Гробницы. Убил Хирама потому, что он перешел границы справедливости. А результат тот же – смерть! И это надо остановить! – Тахион прижал к голове культю, как бы пытаясь прогнать муху. Он повернулся к Уорчестеру, который был немым свидетелем всего. – Хирам, что ты намерен делать?

– Так это уж решено, – сказал Джэй. – Мы возьмем…

– Заткнись! Хирам?

– Вернусь в Нью-Йорк и сдамся властям.

– Я это приму, – сказал Бреннан. Это был приемлемый выход в их положении. Решение, которое Хризалис бы поняла.

– Не припоминаю, чтобы он просил твое гребаное мнение, – процедил Джэй.

– Лучше ему принять его во внимание, – сказал Бреннан. Он повернулся лицом к Уорчестеру. – Если ты приедешь в аэропорт и переменишь решение, если вздумаешь бежать, так знай: другого дня мира не будет. Я приду за тобой.

– Ты меня крайне изумляешь, Даниэль, твоей упрямой, самодовольной уверенностью, – сказал Тахион. – Кто сделал тебя богом? Кто дал тебе право ставить твое суждение над всеми остальными?

Бреннан пролаял короткий грубый смешок.

– Забавно слышать это от тебя, Тахион. Отпусти Дженифер.

– Нет, – сказал Тахион, тряся головой.

– Почему нет? – спросил Бреннан, пылая более не сдерживаемым гневом. – Мы же пришли к соглашению.

Джэй вынырнул вперед.

– Мы ни о чем не договорились. Хирам предстанет перед судом и, может быть, сядет по ошибке в тюрьму, а этот парень будет на свободе? К чертям! Если его войнушка его оправдывает, то Хирам должен быть полностью реабилитирован.

– Джэй, – сказал Тахион, тряся головой, – ты позволяешь гневу заменить разум. Над Элмо все еще висит обвинение в преступлении, которого он не совершал. Хирам сознался. Он должен предстать перед судом.

– Да, но здесь мы имеем дело с непреднамеренным убийством. Преднамеренные выше. Хирам в суде может получить условное наказание. – Джэй указал на Бреннана: – И как мальчик Данни это воспримет?

– Все мы посмотрим, не так ли? – холодно произнес Бреннан.

– К черту это все, – сказал Джэй. – Почему бы Хираму не написать признание, а потом не улететь в Тибет или какой другой медвежий угол по выбору?

– Он умрет прежде, чем доберется до самолета, – тихо сказал Бреннан.

– Нет, если ты будешь за решеткой.

Хирам встрепенулся и встал с кровати. Он уже не выглядел убитым и потерянным. Он, казалось, принял решение и намерен его исполнить.

– Можете браниться, пока вам обоим не осточертеет, – сказал он. – Это мое решение, я поеду в Нью-Йорк и предстану перед судом потому, что это – мой выбор. – Он прямо взглянул на Бреннана. – А не потому, что я тебя боюсь. Вовсе нет.

Бреннан видел, что это правда. Хирам прошел сквозь пламя и вышел очищенным. Похоже, он больше ничего не боялся.

– Хирам, – начал Джэй.

– Джэй, твоя дружба меня греет, но я должен это сделать. Я слишком долго был марионеткой. Сначала… его… потом Ти Малис. Ну, с этим покончено. Я более не марионетка.

– Хирам прав, – со страстью произнес Тахион. – Как вы все не понимаете? Суд над Хирамом имеет решающее значение не только для Элмо или для Хирама, но для нас всех. Закон есть закрепление нашей моральной жизни. Его история есть история морального развития вашей расы. Но моя раса нарушила равновесие. Мы создали сверхлюдей, и в результате рос хаос. Черепаха атакует безнаказанно, потому что защищена броней как буквально, так и фигурально, тайной ее личности. Я вторгаюсь в сознание людей. Ты, Джэй, нарушаешь их гражданские свободы. А ты, Даниэль, их убиваешь. Если мы не демонстрируем готовности следовать закону, то мы и есть то самое, что говорит о нас Барнет. Мы опасны и небрежны, и нас следует контролировать, поскольку мы не хотим или не можем следовать правилам цивилизованного общества.

– Это все очаровательно, – сухо сказал Бреннан, – но ты кое-что упустил. Во мне нет дикой карты. Я просто натурал.

Джэй повернулся к нему.

– Ты ублюдок. Тахион, все, что ты сказал, убеждает меня, что я прав и что убийца должен быть за…

Джэй оборвал себя на полуслове. Бреннан глядел на Тахиона, бледного и дрожащего, который привстал в кресле.

– Да, – устало произнес Тахион. – Я снова играю в Бога. Уходи, Даниэль. Забирай свою даму и уходи. И не возвращайся. Если придешь, знай: я не помогу тебе.