Рука Оберона

— Я полагаю, он прекрасно знает, кто с какой целью сюда приходит. Возможно, он был поставлен здесь после того, как Лабиринт был поврежден, и сделали это, чтобы не допустить новых разрушений.

— И кто же его поставил?

— Это я и сам хотел бы узнать. Явно кто-то из наших.

— Ты можешь проверить на практике свою теорию, позволив Ганелону приблизиться к нему.

Ганелон не шевельнулся.

— У вас, может быть, семейный запах, — проговорил, наконец, Ганелон, — и он благоволит только к амберийцам. Так что спасибо, я пока воздержусь от нежностей.

— Поступай, как знаешь, это не так уж важно, твои догадки пока что оправдывались. А что ты скажешь по этому поводу?

— Ты сам говорил, — заметил он, — что из тех, кто боролся за трон, группировка Бранда, Фионы и Блейза лучше знает природу сил, действующих вокруг Амбера. Бранд, конечно, не был откровенен с тобой, но мог проговориться. Вспомни, об этом месте он ничего не рассказывал. Мне кажется, что их союзники получили доступ в наши владения тогда, когда им удалось повредить Лабиринт. Не эти ли повреждения породили Черную дорогу? Если этот сторожевой пес чувствует фамильный запах, каким обладаете все вы, то он действительно мог быть здесь все время и не счел необходимым выступить против вредителей.

— Возможно, — согласился Рэндом. — Но как они это сделали?

— Если вы хотите, — ответил Ганелон, — я дам вам возможность увидеть это.

— Каким образом? Что нужно для этого?

— Идите сюда.

Он повернулся и направился к краю Лабиринта.

Я последовал за ним. Рэндом сделал то же самое. Сторожевой грифон полз рядом со мной.

Рэндом обернулся ко мне:

— Корвин, можно мне взять кинжал, который я добыл?

Я вытащил его из-за пояса и передал ему.

— Повторяю: что нужно для этого? — вновь поинтересовался Рэндом.

— Королевская кровь Амбера, — ответил Ганелон.

— Не очень-то эта идея мне по душе, — буркнул Рэндом.

— Ничего страшного. От тебя потребуется всего только уколоть палец, — успокоил его Ганелон и протянул кинжал. — Пускай одна капля крови упадет на Лабиринт.

— И что случится?

— Ты попробуй — увидишь сам.

Рэндом посмотрел на меня:

— Что скажешь?

— Делай, что тебе говорят.

Он кивнул:

— Ладно.

Рэндом взял у Ганелона кинжал и кольнул им кончик левого мизинца. Затем он сжал палец, держа его над Лабиринтом. Появилась крошечная красная бусинка, постепенно увеличившись, она задрожала и упала на лежавший внизу светящийся узор.

И тотчас же в том месте, где она упала на землю, появился дымок, что-то негромко затрещало.

— Ну-ну! — воскликнул, явно удивившись, Рэндом.

Крошечное пятнышко стало расти, расползлось, вскоре оно уже было величиной с полудолларовую монету.

— Видите, — показал Ганелон, — вот так это и было сделано. Пятнышко и в самом деле было миниатюрным подобием массивной кляксы, что виднелась в глубине Лабиринта, справа от нас. Сторожевой грифон тихо взвизгнул и отступил, быстро поворачивая свою птичью голову то к одному из нас, то к другому.

— Спокойней, парень, спокойней, — протянул я руку, чтобы погладить его.

— Но каким образом им удалось сделать здесь такое большое пятно? — начал было Рэндом.

— В самом деле, загадок немало, — подхватил Ганелон. — Я не вижу никаких следов на том месте, где исчез твой конь. Не королевская ли кровь унесла его?

— Королевская кровь Амбера, — задумчиво повторил Рэндом вслед за Ганелоном. — Сегодня на тебя прямо-таки вдохновение нашло, не так ли?

— Какое там вдохновение! Корвин, расскажи-ка ему о Лорене месте, где вырос Черный Круг. Я всегда остерегался действия этих сил, хотя знал о них лишь понаслышке. Они для меня становились все понятней с каждой новой подробностью, которую я узнавал от вас. Да, теперь у меня, как ты говоришь, вдохновение, потому что я начинаю понимать природу этих фокусов.

— Корвин, дай мне проколотую Карту, — попросил Рэндом.

Я вытащил ее из кармана и разгладил. Пятна казались теперь еще более зловещими. Я не верил, что Карта была выполнена Дворкиным, мудрецом, магом, художником и наставником детей Оберона. До этого момента мне и в голову не приходило, что кто-то другой мог нарисовать подобное. Сейчас я чувствовал, что, хотя рисунок этой Карты и казался знакомым, это была не его работа. Где же я раньше видел этот стиль? Рукой рисовальщика водил расчет, а не вдохновение. Каждое движение было заранее продумано. Рука не торопилась прикоснуться кистью к бумаге. И что-то еще было не так в этой Карте. Стиль рисунка был совершенно иным, чем у наших Карт, словно художник работал, создавая свой рисунок по памяти или по описанию, а не с живой натуры.

— Корвин, будь так любезен, дай мне Карту, — нетерпеливо повторил Рэндом.

То, как он это сказал, заставило меня поколебаться. Я напряг свою мысль, пытаясь додуматься, в чем же тут дело. У меня появилось чувство, словно он каким-то образом обошел меня в чем-то очень важном. И это чувство мне совсем не понравилось.

— Корвин, — глянул на меня Рэндом, — когда ты попросил меня погладить эту старую уродину на цепи, я это сделал. Кроме того, как вы того хотели, пролил ради общего дела кровь. Так ведь? Ну, а теперь дай мне Карту, прошу тебя.