Рука Сфинкса

До чего унылый вышел поход. Маленький проводник, похоже, преисполнился решимости провести их по самым тесным и заросшим тропам. Мешки с книгами, которые, к счастью, избежали погружения в воду, казались тяжелее с каждой минутой. Деревья цеплялись за них. Мусор от сломанных веток прилипал к влажной одежде, и манжеты с воротниками превратились в наждачную бумагу, которая жестоко натирала кожу. И все-таки они были рады сопровождающему, пусть и такому незамысловатому. Что угодно, лишь бы не грызня из-за небезупречной карты.

Время от времени проводник замечал в лесу что-то тревожное и припадал к земле, жестом веля им сделать то же самое. Вскоре их обдало зловонием и что-то большое стало ломиться через подлесок неподалеку. Они ждали, пока шум стихнет, а потом еще немного, убеждаясь, что паукоед действительно ушел.

Через час после начала этого долгого и утомительного пути они внезапно вышли из леса и оказались на краю большой поляны, такой же огромной, как пляж, на котором приземлилось «Каменное облако». Землю здесь покрывал губчатый мох, источающий свет, похожий на газовый.

В центре поляны, поднимаясь до самого потолка кольцевого удела, расположился Золотой зоопарк. Открывшееся зрелище заставило Сенлина и Эдит замереть на месте, и проводнику пришлось вернуться и подождать, пока оба справятся с удивлением.

Золотой зоопарк смахивал на птичью клетку, но это было неточным и даже в каком-то смысле ложным описанием. Изящными очертаниями он напоминал колокол, стоял на круглом основании – на этом сходство заканчивалось. Золотой зоопарк был блистающей крепостью, позолоченной цитаделью, с прутьями многочисленными и разнообразными, как струны арфы. Простота общих очертаний Зоопарка не отражалась на тонкостях его внутренней организации, которая включала несколько уровней и многочисленные клетки: в одних светились огни, другие были занавешены тканью, и во многих шла кипучая деятельность. На самом деле это место напомнило Сенлину о трудолюбивом улье.

Многочисленность ходов поражала воображение. Их были сотни, а может, и тысячи. И они не предавались праздности. Они выходили из леса, неся корзины с хворостом, большие бадьи с водой и белье на шестах. У ворот Зоопарка стояли часовые с винтовками, на вид рабочими. Ходы были одеты в саронги, напоминающие тряпки для мытья посуды, и потрепанные табарды – ни то ни другое не выглядело красивым, но было практичным и теплым. В лагере царил военный порядок, чего Сенлин не ожидал, так как Бхата назвала это место «миссией».

Хотя такое множество ходов немного удивило Сенлина, он воодушевился, увидев, сколько их. Раз беглых рабов так много, значит между кольцевыми уделами существует открытый путь. Дорога в Пелфию. И значит, надежда есть.

Тем не менее, решил Сенлин, разумнее ожидать, что им не окажут теплого приема. Несмотря на то что проводник не понимал языка, на котором они говорили, Сенлин не стал разглашать секреты и, заговорив с Эдит, пока они шли через странную лужайку, выражался намеренно расплывчато:

– Мы два одиноких путника, которые пришли просить об ужине и дороге. Мы примем любое предложенное гостеприимство; мы представим наш скромный подарок без условий; и мы не станем обсуждать наших подопечных, пока не будем уверены, что никаких неприятностей с нами не случится.

Эдит дипломатично улыбнулась: она поняла, что они не будут упоминать команду.

Они последовали за проводником мимо пары часовых и через туннель со стенами из золотой плитки и потолком из дымчатого кварца, который позволял смутно разглядеть фигуры, проходящие над головой.

– Сомневаюсь, что архитектор когда-нибудь носил юбку, – сухо заметила Эдит.

Атриум внутри Золотого зоопарка был размером с городскую площадь. Пешеходные дорожки из бледного хрусталя окружали каждый этаж над ними. Лифты с паровыми двигателями на крышах кабин перемещались между уровнями. Тут и там на полу атриума и внутри клеток он видел останки многочисленных механических животных. Многих разобрали до скелетов, изменив до неузнаваемости. Но даже в разобранном состоянии они были великолепны.

Сенлин никогда не видел ничего более фантастического, хотя сияющее золотом и хрусталем зрелище и казалось странным из-за снующих вокруг мужчин и женщин в лохмотьях.

Повсюду были койки. Они стояли рядами на открытом дворе и в каждой камере. Около половины ходов занимались домашней работой: готовили, шили, плели веревки. Другая половина сутулилась над открытыми книгами на коленях. Они делали лихорадочные пометки пером и чернилами.

Присмотревшись к книгам, Сенлин заметил, что они повсюду. Они стояли штабелями под кроватями и у стен клеток. Он никогда не видел так много книг за пределами университетской библиотеки, и это пробудило в нем надежду.