Рука Сфинкса

– Вы, наверное, уже поняли, что здесь никогда не было животных. Золотой зоопарк представлял собой коллекцию заводных игрушек Сфинкса. Когда-то они заполняли эти клетки.

– Но зачем сажать в клетки машины, прикрученные к полу?

– Это очень хороший вопрос, капитан. Возможно, потому, что даже тогда, даже среди аристократической элиты, мало кто доверял движителям Сфинкса. – Марат опять бросил изучающий взгляд на руку Эдит. Она скрестила руки, скрывая механизм, и хозяин отвел взгляд с задумчивой улыбкой. – Мы потратили годы на демонтаж и устранение чудовищ, но пощадили одного, чтобы он напоминал о гениальности и безумстве, которые нам противостоят.

Занавес, что отгораживал соседнюю клетку, раздвинулся, и они увидели Коро, тот крутил ворот. В клетке располагалась, пожалуй, самая сложная машина, которую когда-либо видел Сенлин.

Это был птичник, золотая лестница, заполненная десятками заводных птиц. Они сидели ярусами, самые крупные – на нижней ступеньке, самые маленькие – на верхней. Их корпуса из драгоценных металлов украшали выгравированные перья и гребни. Опаловые инкрустации покрывали клювы и глаза. Позади птичника располагался массив механизмов и рычагов. Коро взялся за рукоятку у основания машины и ждал сигнала.

– Этот карильон[4] когда-то был гордостью Золотого зоопарка, – сказал Марат. – Сфинкс построил его, чтобы продемонстрировать красоту своих машин. Вот, послушайте его восторженную песнь.

Марат кивнул Коро, и тот начал крутить рукоятку.

Раздался резкий невыносимый шум. Сперва зазвучало нестройное дребезжание кухонных кастрюль, в котором было что-то от похоронного марша, потом к нему присоединился металлический взвизг скручивающейся стали. Гулкие расстроенные колокола звенели точно молотки в кузне. Птицы хлопали крыльями и дергались, выполняя мучительную последовательность действий, к которой их побуждал Коро, вращая ворот как безумный. Крылья двигались вкривь и вкось, головы отваливались, а изнутри машины сыпались звонким дождем болты и гайки.

Сенлин и Эдит вздрогнули в креслах, съежились, как будто это могло помочь ушам. Все это время Люк Марат глядел на них, сияя, и даже его привлекательная внешность не скрывала садистских побуждений.

Наконец он знаком велел Коро прекратить.

– Знаю, о чем вы думаете, – сказал Марат. – Какой дешевый трюк – позволить заводной машине проржаветь, а потом высмеять ее за то, что она не работает должным образом. Но в том-то и дело. Машины не служат нам, мы служим им. Если завтра они все исчезнут с лица земли, наша раса останется. Но когда мы убираем руку от машины, она умирает. – Марат смаковал эти два слова. – Сфинкс строит нам хозяев, в которых мы не нуждаемся. Самое сердце Башни – это машина, динамо-машина, которая крадет энергию мужчин и женщин, превращает ее в молнию и направляет в его мастерскую, чтобы произвести на свет больше хозяев, больше машин. Как можно служить такому человеку?

Эдит держала себя в руках, хотя Сенлин чувствовал ее напряжение. Марат ждал, когда она заговорит, и наконец Эдит смогла сложить в предложение несколько коротких слов:

– Легко судить о жизни, которую ты не вел.

– Верно, – согласился Марат, и его кресло сыграло три нисходящие ноты, откатываясь от стола.

Он сдернул плед с колен. Его ноги поблескивали в золотом свете лампы, освещая лицо, как зеркальный пруд. Сложные механизмы и стержни виднелись между бедренными пластинами и круглыми щитками на коленях. Броню украшали изысканные арабески, как и руку Эдит. Но в отличие от ее руки, ноги Люка Марата были мертвыми и неподвижными.

– Сфинкс соблазнил многих, очень многих мужчин и женщин красивыми машинами, которые способны ужасно вопить. Он убежден, что его работа – плод прогресса и ее нужно защищать от любых несогласных. Девять лет назад я предпочел это кресло приказам безжалостного жестянщика и ни разу не пожалел об этом.

Хотя Сенлин крайне симпатизировал Эдит и готов был стереть Сфинкса из ее жизни, будь это возможным, он вдруг ощутил ужасное, безнадежное чувство, никоим образом не связанное с симпатией. Оно было целиком и полностью эгоистичным. Он осознал, что в очередной раз втянут в спор, который его не касается. Одержимость Огьера картиной привела к падению Тарру и чуть не убила самого Сенлина. Когда его втянули в политику Порта Голла, он сделал Родиона своим врагом – в итоге был вынужден его убить.

Сенлин стал вором и убийцей из-за амбиций и споров других людей, и ни один не приблизил его к воссоединению с Марией. Происходящему надо положить конец, прежде чем Марат хитростью заставит их включиться в его борьбу.