Рука Сфинкса

Пусть Адаму не удалось произвести на зверя впечатление, но зато удалось пожару. Паукоед отпрянул в испуге, неуверенно потоптался на краю горящей лужи и заскулил от жара. Поразмыслив еще секунду, зверь сунул длинную морду поперек пламени – туда, где Адам лежал ничком, держась за ребра. Пламя коснулось древнего кармана с соком в древесине, и раздался щелчок, похожий на небольшой взрыв. Паукоед испугался. В два прыжка он оказался в проломе, а потом исчез из вида еще до того, как Адам сумел подняться на ноги.

Но облегчение от того, что удалось прогнать монстра, было недолгим.

Пламя простиралось между Адамом и отверстием в корпусе, через которое он вошел. Пока он собирался с духом, чтобы прорваться через стену огня, она окрепла и еще сильнее оттеснила его от выхода. Доски были такие сухие, что пол горел, словно фитиль. Он попятился, уперся в книжный шкаф, который недавно разграбил; по его лицу тек пот, кожу щипало от сильного жара. Рядом с книжным шкафом была запертая дверь штурманской рубки. Рубка означала окна, а окна – спасение.

В перевернутой каюте дверь начиналась вровень с его коленями, и он обрадовался, когда обнаружил, что гниль размягчила доски. Он быстро разломал угол двери и забрался через перемычку в тесную комнату.

Пол, некогда бывший потолком, засыпали карты и бумаги, которые скользили под ногами. Адам понял, что, как только огонь проникнет сюда, он окажется на безупречном погребальном костре.

Стекол в оконных створках не было. Но там, где он надеялся увидеть пляж, обнаружилась только шелковая оболочка воздушного шара, свисающая внутрь комнаты. Адам нажал на шелковый пузырь, но тот не поддался. Понадобилась секунда, чтобы сообразить, в чем дело. Эта часть корабля оказалась под поверхностью пляжа. Шелк, обмотавший корпус, – единственное, что не давало песку заполнить штурманскую рубку. Адам мог разрезать оболочку, но потоком песка его завалит. Если повезет, он сумеет остаться на вершине растущей дюны и, если песка будет немного, сможет выбраться к свету.

Он оглянулся на бушующий позади ад и увидел, как древние крепления кровати сдались. Изголовье и изножье упали и взломали пол, подняв тучу искр. Корабль затрещал, как дерево, которое ураганом вот-вот вырвет из земли. Каюта была на грани разрушения, которое погубит и пожар, и Адама.

Адам обнажил нож и, прижавшись к подоконнику, взрезал шелковый волдырь.

Песок хлынул в рубку в облаке ослепляющей пыли. Закружился у груди Адама, как река, отбросил назад, потянул вниз. Он понял, что если отпустит подоконник, то окажется похороненным заживо в один миг. От дыма и песка свело легкие и заслезился единственный глаз.

Юноша погрузился до пояса, прежде чем поток песка пошел на убыль. Он просунул руку в окно, надеясь ощутить воздух, но нашел лишь крутой, неустойчивый склон, который пополз вниз, стоило его потревожить. Адам попытался вылезти через окно, однако раз за разом съезжал вниз, к тягостному жару. Интересно, что убьет его первым – песок или пламя? Он снова потянулся навстречу медленной лавине и ощутил воздух. Спасение было на расстоянии вытянутой руки, но пляж оказался слишком глубоким, а огонь распространялся слишком быстро.

Среди застывшего песка чья-то теплая рука схватила его за запястье.

Он почувствовал, что поднимается, влекомый силой, способной одолеть и могилу. На миг Адама со всех сторон сжало песком. А потом Ирен вытащила его на воздух.

Он бы точно упал, если бы амазонка не помогла ему удержаться на ногах. Он кашлял до тех пор, пока не начал дрожать. Когда он проморгался, очистил единственный глаз от песка и увидел ее, она готова была рассмеяться.

– До чего же ты забавная репка! – сказала Ирен и, схватив Адама, закинула его на плечо.

Подпрыгивая на твердой спине великанши, которая несла его к «Каменному облаку», Адам не возражал против того, чтобы чувствовать себя коротышкой. Если ей захочется, пусть несет хоть до луны – он будет только рад.

Волета следовала за болтливым ходом, который играл роль проводника капитана и старпома, следя за троицей с деревьев.

Несмотря на невнятную речь, ход был достаточно смекалистым, чтобы уклоняться от паукоедов и не ходить кругами. Иногда любопытный человечек останавливался у подножия того или иного дерева и подбирал гриб для своей корзины. Он казался довольно безобидным, хотя это и не добавило к нему доверия. Если бы только злые люди выглядели злыми, в мире было бы намного меньше проблем, но, по ее опыту, внешность не имела ничего общего с характером. Возьмем, к примеру, старушку Ирен. Лицо изрублено, как старая мясницкая доска, но сердце мягкое и большое. А вдруг этот безвредный с виду ход ведет их в ужасную ловушку?