Рука Славы

Майор задернул шторы на окне, включил верхний свет и надев на Сидора автомат, приказал стать у стены, на которой висела большая карта с границами военного округа. Прапорщика со знаменем он поставил рядом.

– Читай с выражением, – майор, раскрыв красную папку, протянул ее Сидору и поправил автомат. – Где твой телефон?

– В рюкзаке в боковом кармане, – ответил Сидор, – А зачем он вам?

–Сфотографирую. Родителям отправишь, – майор взял у Сидора телефон и включив режим фото, отошел к столу, – Начинай!

– Я, фамилия, имя, отчество, – громко начал читать Сидор.

– Отставить, – оборвал майор, возвращаясь к столу, – Свою фамилию и имя надо назвать. И не ори так. Гарнизон разбудишь.

– Я, Сидор Сидоров, торжественно присягаю на верность своему отечеству, – продолжил вполголоса Сидор.

– Поздравляю, товарищ боец, – дослушав до конца текст присяги, потягиваясь в кресле, зевнул майор, – Теперь ты полноценный солдат и за неисполнение приказов начальствам тебя ждет презрение и суровая кара твоих товарищей. То есть, расстрел. Вопросы есть?

– Нет, – покачал головой Сидор.

–Иди сюда, хирург, – майор раскрыл толстый журнал и вписав в него данные Сидора, ткнул пальцем, – Распишись здесь и быстро переодевайтесь.

Прапорщик забрал у Сидора автомат и вручив солдатику знамя, отвел его обратно на пост и вернулся в кабинет: «Пошли, Хирург в расположение».

– Подожди, Петренко, – майор вытащил из сейфа и положил на стол зеленую армейскую фляжку, – Фужеры принеси. Знаешь где. Отметим, что ли твое возвращение в строй.

Прапорщик подошел к невысокой тумбочке в углу, со стоящим сверху электрическим чайником на подносе. Взял с нижней полки две чашки с отбитыми ручками и вернулся к столу.

Майор налил по половине. Они чокнулись, выпили, не закусывая и прапорщик указал Сидору на дверь: «На выход, Хирург».

Казарма находилась метрах в двухстах от штаба, точно в таком же одноэтажном домике-бараке, только здесь внутри, у входа, вместо часового со знаменем стояла деревянная солдатская тумбочка.

–Так, а где у нас интересно дневальный, – покрутил по сторонам головой прапорщик.

Он приоткрыл расположенную справ дверь и поманив рукой Сидора, зашел внутрь. Здесь было темно, пахло смесью карболки и кирзой и лишь откуда-то снизу раздавалось легкое одиночное похрапывание. Прапорщик похлопал рукой по стене и щелкнул выключателем. Под потолком вспыхнули две неяркие лампочки, осветив помещение казармы со стоящими вдоль стен двухярусными кроватями, одинаково заправленных синими солдатскими одеялами. Между кроватями стояли такие же, как и на входе тумбочки. Внизу, на первой от входа кровати, прямо поверх одеяла спал, слегка похрапывая солдатик, сложив крестом руки на груди.

–Рота, подъем, – громко и отрывисто, скомандовал прапорщик и солдат вскочил на ноги, испуганно вращая глазами и хватая воздух открытым ртом.

– Где все, – сделав шаг в его сторону, прорычал прапорщик.

– Та-та-та-там, – тряся рукой в сторону двери заикаясь выдавил солдатик. – В-в-в-вы в красном уголке.

– Понятно, – прапорщик развернулся и быстро выйдя в коридор с силой распахнул дверь с противоположной стороны.

Внутри ярко горел свет, но окна были плотно завешены синими солдатскими одеялами. На столах- партах, сдвинутых к стенам, сидели в расстегнутых гимнастерках несколько явно подвыпивших солдат, с банками пива в руках. А в середине комнаты, в ярком восточном халате и тюбетейке на голове, сидел на полу по-восточному скрестив ноги круглолицый, с восточными чертами лица молодой парень, держа в одной руке бутылку водки, а в другой большую, голубую пиалу. Сзади него, выстроились вряд человек семь щупленькие, невысокие, азиаты с оголенными торсами. Они стояли плотно прижавшись друг к другу, с выведенными на груди зубной пастой большими белыми буквами, что читалось, одним словом, «ДЕМБЕЛЬ». Напротив, стоял, чуть покачиваясь, расхристанный солдатик, снимая все происходящее на смартфон.

Сидящий на полу, увидев прапорщика быстро вскочил, уронив на пол пиалу.

– Значит, так, Батманкуев, – подошел к нему прапорщик, забирая бутылку, – Дембель отменяется. Пока на месяц. – И он бросил гневный взгляд на притихших на столах солдат, – А всем старослужащим объявляю три наряда вне очереди. А тебе Батманкуев, – он снова посмотрел на солдата в тюбетейке, – Пять! Понял?

– Тат точно товарищ прапорщик, – испуганно вжал голову в плечи Батманкуев.

– Хирург. Где ты там, – позвал, не оглядываясь прапорщик.

– Я здесь, – ответил от дверей Сидор.

– Предупреждаю, всех, – прапорщик поднял вверх руку с вытянутым указательным пальцем, – Если хоть один волос упадет с него, сразу пойдете дослуживать на передовую, – и он, выдержав небольшую паузу, скомандовал, – А теперь всем отбой.

Солдатики, опустив головы вниз, быстро разошлись, лишь в коридоре, возле тумбочки с пристегнутым к ремню штык ножом вытянулся по стойке смирно дневальный.

– Освободишь для Хирурга, свою койку. А сам теперь будешь спать у двери, – ткнул ему в грудь дневального пальцем прапорщик и повернувшись к Сидору, протянул руку: «Располагайся Хирург. Теперь, целый год это твой родной дом»

***