Рука в перчатке

– Тогда тебе лучше сесть. Нам надо во всем разобраться. – Ты сел на стул прямо перед ней. – Советую тебе хорошенько подумать над своими словами, потому что как раз это я сумею легко проверить. Я хочу знать, когда ты звонила моей сестре Джейн и зачем.

– Я и правда забыла, что это номер твоей сестры.

– Хорошо. Продолжай.

Потребовался час, чтобы вытянуть из нее хоть что-то, и к концу рассказа она выдала дюжину различных версий. Эрма знала о нас? Миллисент отвечала то да, то нет. Во всяком случае, с Эрмой она не встречалась. В основном действовал Дик. Он послал за ней и предложил пятьдесят тысяч долларов за то, чтобы она бросила тебя, уехала куда-нибудь, не сообщив адреса. Когда она не согласилась, Дик удвоил предложенную сумму. Этой осенью, совсем недавно, он опять с ней связался. А так как она отказалась от денег, на сей раз Дик ей угрожал. Потом к ней пришла Джейн и умоляла оставить тебя.

– Она уговаривала меня весь день, – сказала Миллисент.

По ее словам, она взяла сутки на размышление и записала этот номер только неделю назад, когда позвонила Джейн сообщить, что решила не уезжать.

Поначалу ты поверил Миллисент. Когда ты вытянул из нее все, что мог, и попытался создать полную картину, чтобы решить, сколько здесь правды, а сколько – лжи, ты оделся и отправился на Десятую улицу. Миллисент не спросила, куда ты едешь и вернешься ли сюда; она просто сидела с серьезным видом и спокойно наблюдала за тобой. Наверняка спустя две минуты после твоего ухода она уже читала книгу. Ты так и не попал к Джейн. Ты прошел мимо ее дома, но не рискнул войти, поскольку не смог придумать, что говорить сестре.

А вчера ты, как последний трус, вообще не явился в офис. Ты упаковал чемоданы! И, обнаружив револьвер, битый час сидел на краю кровати с оружием в руке, словно оно могло укрепить твой дух и придать мужества.

Тем вечером Миллисент явно не ожидала тебя увидеть. Ну да, ты не позвонил, однако ее удивило нечто другое. Ты понял это по ее взгляду, хотя она не произнесла ни слова. Ты сказал, что пока ни о чем не спрашивал Джейн или Дика, но непременно спросишь, и если окажется, что Миллисент лжет, она дорого за это заплатит. В ответ она сказала, что ты не станешь ничего выяснять. Причем сказала так, будто ей в любом случае глубоко наплевать, чем закончится дело.

– Ты не станешь их об этом спрашивать, – заявила она и, не меняя тона, добавила: – Да и вообще я все выдумала.

И вот после этого, после того как ты выставил себя жалким, ноющим слабаком, она, собственно, решила, что может доконать тебя. Ты понял это по ее глазам, еще открытым, но напрягшимся и слегка сузившимся. Ты тысячу раз видел этот ее взгляд и то, как ее губы, затвердев, превращаются в ниточку, а глаза – в щелочки…

Похоже, она опять перетаскивала кресло по ковру. Теперь, когда ты знаешь, что она сидит, у тебя будет достаточно времени. Ты подойдешь к окну и опустишь жалюзи. Ты, жалкий, презренный трус! Вчера вечером она, похоже, сказала правду, что все это выдумки. Если нет, если Дик и Джейн в самом деле умоляли ее… не имеет значения… Какое теперь это имеет значение? Если они действительно прямо сейчас поднимутся по лестнице и вы втроем войдете в квартиру… Ха, почему бы и нет?! И Эрма тоже. Наша треклятая компания. Ты мог бы сидеть в уголке и слушать их, а они будут умолять всю ночь, весь день, хоть целую вечность, и это ни к чему не приведет. Умолять ее.

Ой, прекрати! Сейчас же прекрати! Спокойно…

Спокойно…

Глава 17

Он повернул ключ в замке, вошел в квартиру и осторожно прикрыл за собой дверь. Миллисент, с журналом в руках и коробкой конфет на коленях, сидела при свете торшера возле стола в синем кресле. «Забавно, – подумал он, – жалюзи уже опущены, она явно становится скромнее».

– Ты поздно, – заметила она, не вставая с кресла. – Ты не позвонил. Я чуть было не ушла на шоу. Раздевайся и побудь со мной немного.

А когда он левой рукой залез в карман брюк и извлек оттуда ключ, чтобы вернуть его, после чего, вытащив из кармана пальто правую руку, поспешно опустил ее, Миллисент спросила все тем же ровным тоном:

– Что там у тебя такое?

Он поднял правую руку, его всего затрясло, когда он осознал, что в руке оружие. Он не отрывал глаз от ее лица и до сих пор не произнес ни слова, но теперь сказал: