Руками не трогать

– Борис! Говорите! – Лейла Махмудовна подошла к Борису, с неожиданной силой тряхнула его за грудки, и тот поддался, обмяк и успокоился. Глядя экскурсоводу в рот, он рассказал, что после потопа пошел к себе в каморку, чтобы померить температуру. Еще с утра его знобило, вот и решил проверить – то ли радиация, то ли жар. Держа градусник под мышкой, он закемарил, буквально на секунду глаза прикрыл, а оказалось, уснул. Проснулся так же неожиданно, как провалился в сон. Встал с диванчика, чтобы спуститься в подвал – проверить, все ли в порядке. И забыл про градусник, который выпал и разбился. Но Борис не растерялся – сбегал в каморку к Гуле, взял веник и совок, чтобы смести ртуть. Но ртуть не сметалась. Стало только хуже – шарики раскатились по всей комнатке и попали в коридор. И тогда Борис побежал в кабинет, где висел дозиметр – и тот сломался! Зашкалил и сломался! Никогда, ни разу дозиметр радиации не выходил из строя! Вот тут ему стало страшно по-настоящему. Не за себя – за музей. За женщин и детей, которые приходят на экскурсии.

– Что делать? – Берта Абрамовна стала опять главной хранительницей, собранной и решительной.

– Спокойно! – послышался голос Михаила Ивановича, который пил водку наравне со Снежаной, или Снежана наравне с ним, что, в общем-то, все равно. Полицейский встал с небольшими затруднениями, но с огромной решимостью спасать и детей, и женщин, и уникальные экспонаты. – Я пойду звонить в МЧС. Надо вызывать. Радиоактивный фон нужно проверить.

– Вы правы, совершенно правы, – отозвалась Берта Абрамовна.

– Ну, я пойду? – Ирина Марковна начала двигаться к выходу.

– Нельзя! – строго остановил ее Михаил Иванович. – До приезда специалистов всем оставаться в помещении!

– Да ладно вам! У меня дети этих градусников побили столько! А Кирюша однажды хотел школу прогулять, так начал градусник нагревать над горячим молоком. Градусник лопнул и ртуть в молоко вылилась. Ну и он, чтобы я не заметила, молоко выпил. И ничего! Жив, здоров, слава тебе, Господи. Берта Абрамовна, я пойду, а?

– Нет, Ирина Марковна, вам придется задержаться. Все-таки здесь экспонаты. И раз Михаил Иванович считает, что это опасно… И подозрения Бориса по поводу радиактивного фона мы с помощью специалистов сможем подтвердить… или опровергнуть.

– Да вы чего? – Ирина Марковна еще не рассталась с надеждой уйти пораньше. – Ну разбил градусник… Вы в детстве не били, что ли? Да ладно вам! Никто ртуть в детстве по полу не гонял? Да у меня кот столько ртути сожрал, а ничего, до сих пор спит и жрет, как лошадь. Только лезет сильно. Но это точно не от ртути! Что вы вообще его слушаете? Нашли кого! Да, Гуля? Скажи им!

– А что с моими веником и совком? – сурово спросила Гуля у Бориса.

– Так я назад поставил, в кладовку, – ответил тот, чуть присев от страха.

– Елена Анатольевна, я вас прошу, посмотрите в Интернете, какие могут быть последствия от ртути. Я имею в виду, для экспонатов. Насколько это опасно? А вы, Михаил Иванович, вызывайте службы.

– Слышь, ты, импотент радиоактивный, показывай, где ты его шваркнул! – Гуля стояла рядом с Борисом, держа в руках полбуханки черного хлеба и банку из-под малосольных огурцов.

– Гуля, а зачем вам хлеб? Что вы собираетесь делать? – поинтересовалась Лейла Махмудовна.

– Так ртуть же собрать! Хлебом – лучший способ. Я в больнице санитаркой работала, так если градусник кокнут, мы ртуть горбушкой собирали и в банку прятали. Потом уже на помойку выносили. Все ж знают, что надо хлебом, только этот придурочный веником махать стал. Моим! Да кто тебе вообще разрешал мой веник брать?

– Гуля! Хватит меня оскорблять! – закричал опять по-петушиному Борис. – Я же тысячу раз извинился за тот случай! Не импотент я! Просто переволновался! Вот и не получилось у меня! А может, это от чувств! Что ж ты на мне крест поставила? Да еще всем рассказала! Как ты могла? Это же… нельзя так! Глинка, хоть ты ей скажи, как мужик! Ты-то меня понимаешь?

– Понимаю, – буркнул Михаил Иванович, о чем тут же пожалел – все женщины тут же повернулись к нему и дружно уставились в область ширинки. – Что? Что? – осипшим голосом спросил полицейский, подтягивая ремень на штанах. – Да я не в том смысле! У меня все нормально с этим!

– Конечно, нормально, – горячо заверила его Гуля. – Никто и не сомневается. Как же не нормально? У такого-то мужчины! – уборщица зыркнула на Бориса. – Чего застыл? Пошли уже! – гаркнула она ему, и тот покорно пошел, придерживая ей дверь.

– Музей – это удивительное место, – сказала задумчиво Лейла Махмудовна, глядя им вслед. – Здесь сталкиваются разные судьбы, переплетаются, обрываются и снова притягиваются…

– Нет, ну я понимаю потоп, понимаю – пожар, ну Лейла на экспонат упадет, или ребенок лоб расшибет, но чтобы из-за градусника такое устраивать! С ума все посходили! – Ирина Марковна схватила телефон и вышла из буфета.

– Лейла, ты как себя чувствуешь? – тихо, по-простому, искренне спросила Берта Абрамовна. Они остались одни. Ирина Марковна звонила домашним, что было слышно даже из коридора, а Снежана Петровна удалилась тихо и без объяснений.