Руками не трогать

– Я думаю, все-таки нужно эвакуироваться. – Елена Анатольевна никогда не видела Ирину Марковну столь озабоченной, даже когда та говорила о носах композиторов. – Сегодня буду переезжать к свекрови. Муж еще вчера уехал – говорит, что ему пахнет. А я считаю, пусть лучше пахнет, чем импотенция! Я утром еще раз полы промыла. Как вы считаете, если я Берте Абрамовне предложу марганцовкой помыться, она поймет? Мы же в постоянном контакте! А вам, Еленочка, я уже и пузырек принесла. Обязательно разведите до розового цвета и протритесь. Да, а одежду лучше прокипятить. Хотя у вас-то и бака нет бельевого. А у меня остался. Старый, еще мамин. Вот и пригодился. Но если надумаете, я вам его принесу. Елена Анатольевна! Вы меня вообще слушаете?

– Да, да, конечно. Просто спала плохо сегодня.

– Вот! Это все радиоактивный фон начал действовать. Плохой сон – первый признак. Потом – ухудшение памяти, слуховые галлюцинации, слабость, потливость.

– Мне кажется, что у меня все симптомы, – призналась Елена.

– О Господи! Ну как же так? Это все потому, что вы в музее с утра до ночи просиживаете! Вот вам больше и досталось! Или иммунитет ослабленный. Вы попейте что-нибудь для иммунитета! Вот, ромашку, например. Она вообще от всего помогает. Ладно, пойду с Гулей поговорю, я ей хлорку принесла.

Ирина Марковна чересчур поспешно выскочила из-за стола и побежала искать Гулю. Елена Анатольевна подумала, что та перепутала радиацию с гриппом и испугалась заражения. Где-то звонил телефон. Долго и настойчиво. Елена решила, что слуховые галлюцинации действительно присутствуют, и сильно зажмурилась, а потом резко открыла глаза. Но телефон продолжал звонить. Очень медленно до нее дошло, что звонил ее собственный телефон, который лежал на столике перед ней с приглушенным звуком. Номер был незнакомым.

– Алле, – ответила она.

– Лена? Почему ты не берешь трубку?

Елена Анатольевна не сразу узнала голос Геры. Точнее, узнала сразу, но не могла поверить в то, что он ей звонит и она его слышит, причем так громко, что она поморщилась.

– Да… – Елена пребывала в ступоре. Она столь часто мысленно разговаривала с Герой, так много ему рассказывала, по крупицам собирая самые смешные и забавные истории и банальности, которыми хотела поделиться, что, когда он действительно позвонил, просто потеряла дар речи.

– Зачем ты натравила на меня этого мента? Ты мне мстишь? Что я тебе сделал? Почему ты не оставишь меня в покое? – Гера надрывался. Ей показалось, что его слышат все, даже Берта Абрамовна в другом конце здания.

– Я?

– Конечно! Только ты на это способна! Чего ты от меня хочешь? Денег? У меня нет денег! Почему ты меня шантажируешь? Меня вызывают на допросы, я не могу уехать!

– Я никого не натравливала, – выдавила из себя Елена.

Гера издал то ли смешок, то ли вскрик.

– Ты ненормальная! С тобой было невозможно жить! Я еле от тебя сбежал, так ты меня все равно достала! За мной следят! Я это точно знаю! Ты хочешь, чтобы я сошел с ума? Дай мне уехать! Скажи своему менту, чтобы он оставил меня в покое!

– Я ничего не сделала. – Елена Анатольевна держалась из последних сил, чтобы не расплакаться или не провалиться сквозь землю от стыда и ужаса.

– Это была тщательно спланированная акция! Ты хотела подорвать мою репутацию! Ты – сука, мразь, дрянь!

Наконец Елена смогла нажать кнопку отбоя. Перед глазами поплыли круги, в голове зашумело, в ушах стало невыносимо давить. Наконец тошнота отступила, и она провалилась как будто бы в сон.

– Еленочка! Елена Анатольевна, что с вами? Еленочка! О Господи! Позовите Ирину Марковну с ее нашатырем! Быстрее!

Елена Анатольевна нехотя выпросталась из своего счастливого спокойного беспамятства и огляделась. Над ней стояла Берта Абрамовна, которая хлестала ее по щекам, причем достаточно больно. Тут же появилась Ирина Марковна, которая сунула ей под нос бутылек с нашатырем, и Гуля с мокрой тряпкой, которой начала протирать ей грудь, лицо и руки.

– Вот! Радиация! Она с утра говорила, что ей плохо! Нужно эвакуироваться! – кричала взволнованно Ирина Марковна. – Берта Абрамовна, отпустите меня, я дома должна еще раз полы помыть! Умоляю! У меня же дети! Мне еще к свекрови переезжать! Эта в обморок хлопнулась, а что дальше будет? Мы все сляжем! Вповалку!

– Идите! – рявкнула на нее главная хранительница. – Только нашатырь оставьте.

– Конечно, конечно, у меня дома еще есть, – обрадовалась Ирина Марковна, не чаявшая вырваться из музея. – Вот, держите. Я завтра еще принесу. И хлорку тоже принесу. Вот еще марганцовочку вам оставляю. На всякий случай. – Ирина Марковна молниеносно вытащила из здоровенной сумки бутылочки, пакет и, на всякий случай, шоколадку, потом подумала и положила шоколадку назад и убежала. Елена Анатольевна горько рыдала.