Руки кукловода

– И о косметике, – очень серьезно подтвердил Кап Капыч. – Ты пойми, девочка, – продолжал он помягче, – это очень серьезно. Ведь вы с Михаилом работали над этим делом вместе, стало быть, тебя тоже могли срисовать…

– Кто? – задала я глупейший вопрос.

– Злоумышленники, – терпеливо объяснил Петя, – те, кто устроили аварию Мишке.

– Если они хотели заткнуть мне рот, то уже опоздали, – завелась я, – потому что «бомба» уже напечатана!

Но, как видно, не зря Кап Капыч столько времени давал советы женщинам на своей дамской страничке. Ночью я обдумала его предложение и пришла к выводу, что он прав: мне надо изменить внешность. Допустим, меня тоже захотят убить. И будут ждать, когда из парадной выйдет незаметная тихоня в джинсах и простенькой курточке. А вместо этого наденем что‑нибудь экстравагантное и спокойно пойдем, как человек, которому некого бояться и нечего скрывать.

Но мамуля заморочила мне голову своим сердечным другом, так что я забыла спросить разрешения воспользоваться ее гардеробчиком. Ну забыла и ладно – возьмем без разрешения…

Я долго рылась по шкафам и наконец остановила свой выбор на коротеньком пальтеце из искусственного меха цвета жирафа и высоких черных сапогах. Накрасилась поярче, голову повязала черным шелковым платком – честное слово, родная мать узнала бы меня с трудом!

Затянув пальтишко поясом потуже – с талией у мамули было все в полном порядке, – я хотела постучать к Петру Ильичу и спросить, не нужно ли чего‑нибудь, но вспомнила мамулину просьбу не шуметь, еще раз пожала плечами и вышла из квартиры.

Леопольдовна в кухне смотрела сериал и не вышла меня проводить.

Не успела я далеко отойти от нашего подъезда, как подвернулся каблук на мамулином шикарном сапоге. Очевидно, таким образом он выражал свое возмущение сменой хозяйки. Чертыхнувшись, я пропрыгала на одной ноге в сторону от дорожки, прислонилась к стене и сняла сапог, чтобы разобраться в масштабах трагедии. Каблук, в общем‑то, держался, только ходить нужно было осторожнее. Я усмехнулась: мамуля‑то умеет заставить вещи служить ей с радостью, чего не скажешь обо мне. Но… в жизни всегда есть место подвигу! Я решила, что укрощу проклятые сапоги, чего бы мне это не стоило.

Вдруг снова хлопнула дверь нашей парадной. Я оглянулась и увидела, что из нее вышел Петр Ильич собственной персоной. Вид он имел совершенно здоровый, бодрый и энергичный, только воровато оглядывался. Так‑так, стало быть, опять врет. Никакая голова у него не болит, вон, как припустил.

Меня удачно скрыл густой куст барбариса (осенью я ничего не имею против этого куста, он ведь не цветет), и престарелый конспиратор меня не заметил. Он решительно направился к остановке троллейбуса, и я, забыв о капризном каблуке, захромала следом: его поведение вконец меня заинтриговало, да еще и найденный утром билет усугублял таинственность происходящего.

Маскируясь за прохожими и кустами, я подобралась к остановке как раз вовремя: Петр Ильич не по годам ловко впрыгнул в троллейбус с передней площадки. Я юркнула в заднюю дверь, постаравшись смешаться с толпой и не попасться ему на глаза, и в то же время следя за выходами, чтобы не упустить свой «объект».

Никогда не думала, что наружное наблюдение – это такая тяжелая работа.

Я вертелась в толпе как уж на сковородке, стараясь не покидать свой наблюдательный пункт, и окружающим такое поведение явно действовало на нервы. Кроме того, женщин раздражало мамулино пальто из искусственного меха цвета жирафа. Какая‑то тетка нарочно наступила мне на ногу. Я оглянулась и посмотрела в ее поросячьи глазки. Тетка их не отвела, но и заорать что‑то хамское все же не решилась. Ужасно хотелось наступить ей в ответ, но я боялась скандала. Было очень важно не упустить Петра Ильича, поэтому я проглотила все слова, которые хотела сказать свинской тетке, и отвернулась. Петр Ильич, присевший было на переднее сиденье, вскочил через две остановки, чтобы уступить место старухе в доисторической шляпке с вуалью. Старуха поблагодарила его скрипучим голосом, а когда села, все увидели, что на шляпке у нее кроме вуали располагается искусственная птичка с чуть тронутыми молью перышками.

Я забеспокоилась, не надумал ли мой «объект» выходить, и стала проталкиваться ближе к двери, что вызвало новую бурю негодования со стороны пассажиров. Краснорожий мужик, пахнущий застарелым перегаром, облапил меня мимоходом, инвалид, у которого, на первый взгляд, наличествовали все части тела, двинул палкой под коленку. Черт занес этого Петра Ильича в троллейбус! Сама я из общественного транспорта терплю только метро, а из наземных способов передвижения предпочитаю маршрутку.

К счастью, ехать пришлось не слишком долго, не больше двадцати минут, и наконец «объект» выбрался на тротуар.