Руки моей не отпускай

Они еще долго разговаривали, засидевшись в кафе, он отключил оба свои телефона и с головой погрузился в общение с начинающим корреспондентом.

Разумеется, он не мог взять и сделать ее своим проектом, поскольку занимался совершенно иными делами, далекими от выращивания молодых репортеров, но ему было необычайно интересно сделать из нее профи, интересно, ну скажем так: как творцу, как Пигмалиону, создать свою Галатею.

Да просто интересно, к тому же он на нее мгновенно откровенно запал. И чем больше с ней общался, тем больше его поражала ее личность, ее характер, ее дарования, с каждым днем раскрывавшиеся все больше, ярче и объемнее.

Она обладала даром разговорить любого человека, даже самого зажатого и закомплексованного. Когда Ася брала интервью, у нее становился каким-то удивительным тембр голоса, которым она словно обволакивала собеседника, создавая между ними атмосферу особого расположения, доверия, проникновенности, полного понимания и сопереживания респонденту. И люди раскрывались поразительно, забывая про камеры и операторов, и рассказывали ей такое, что вряд ли бы рассказали кому-то, кроме самых близких людей, а порой и вообще никому, вот кроме этой, так понимающей их девушки.

У нее был несомненный талант репортера, тем же своим необыкновенным шармом и потрясающим голосом она умудрялась создавать у зрителей эффект присутствия, что большая редкость, но было еще и совершенно фантастическое телевизионное везение. Просто редкостный дар. Впрочем, для нее самой далеко не безопасный.

Немудрено, что при всех этих составляющих и серьезной, но тайной помощи Семена Галантова, о которой она не знала, Ася вскорости оказалась на одном из федеральных каналов в качестве самого востребованного и ведущего репортера.

И тут открылась еще одна поразительная грань характера Аси Волховской – у нее практически напрочь отсутствовали какие бы то ни было амбиции. Нет, они имелись, но лишь в том аспекте, что ей хотелось освоить свое дело на самом, какой только возможен, высочайшем уровне, владеть профессией, что называется, на кончиках пальцев, стать виртуозом. Просто потому, что ей было невероятно увлекательно и интересно этим заниматься, расти и развиваться как специалисту.

И, извините, как бы все.

Там, где большинство людей жизни клали за возможность пробиться в элиту, в избранные единицы на телевизионном олимпе, заполучить свою авторскую программу в прайм-тайм, стать самым узнаваемым лицом страны, Асю вся эта суета абсолютно не интересовала.

Люди рвали жилы, предавали и сдавали друзей, жен и мужей, интриговали, продавались и покупались, пропадали на работе сутками, не вылезая из «Останкино», были в курсе всех новостей и сплетен, дружили с нужными людьми и унижались только с одной-единственной целью – чтобы повезло, чтобы занять место в той самой обойме избранных. И редко кто достигал этой цели, как правило, все решал случай, ну и иногда сказанное вовремя нужным человеком нужное слово.

Семена поражало Асино пренебрежение ко всем этим делам и карьерным забегам, у нее напрочь отсутствовала зависимость от работы, от того дела, которым она занималась. Она не боялась ее потерять.

Нет? Подсидели, сместили, задвинули? Ну, значит, нет, будем искать что-то другое – никакой трагедии. Интересно, конечно, было и увлекательно, жаль, что так случилось и не дали поработать в полную силу, ну что ж, пойдем дальше.

Галантова просто сносило от этой ее простоты восприятия, порой ему казалось, что это граничит с какой-то дебиловатостью, в чем уж точно никак невозможно было бы заподозрить Асю Волховскую, но это ее отношение к жизни поражало, мягко говоря, а не мягко, он просто иногда охреневал.

– Ну, как так, Ася? – возмущался и отчитывал он ее. – Это же твоя профессия, и ты в ней далеко не последний человек, надо не останавливаться и стремиться к развитию, к чему-то большему.

– Я и стремлюсь, – пожимала она плечами. – Но если для этого надо принимать участие в каких-то подковерных интригах, подставлять людей и лебезить перед нужными крутыми перцами, мне это неинтересно и скучно.

Вот именно: ей все, что вне самой профессии, было неинтересно. Она словно играла в некую увлекательную игру, но если бы у нее отобрали эту игру, она бы вздохнула с сожалением и нашла бы себе новую, в которую принялась бы играть с тем же азартным увлечением. А играла она легко, без натуги и надрыва. В ней была некая поразительная неоскверненность современным цинизмом и прагматизмом, что ли.

И это бесконечно ставило Семена в тупик и невероятно удивляло в ней. Эта ее уникальная особенность, легкость характера, которую он никому бы не рекомендовал путать со слабостью. Вот уж точно – путать Аськину доброту и легкость со слабостью и бесхребетностью было бы роковой ошибкой.

Эта девочка умела работать, и воли и бойцовского характера в ней было с большим избытком. А еще ума и умения разбираться в людях.