Руки мои, не опуститесь…

У нее была женская палата, восемь коек, восемь пациенток разного возраста, с разными характерами, с различной степенью тяжести, опять – таки, «различных» заболеваний. Объединяло одно – болезни кардиологического профиля и масса сопутствующих заболеваний, о которых надо не просто помнить, а знать, как их подлечивать, чтобы не вызвать обострения и с их стороны тоже.

Обычная палата, как и всякая другая, требующая самого малого – косметического ремонта, на то страшное для страны время разрухи и разорения в сфере здравоохранения. Да и не только здравоохранения. Разрушено было вокруг все, вплоть до жизни бывших советских людей.

Но это была Катькина палата, и поэтому ее больные, как она твердо для себя решила, должны находиться в лучших условиях. Новенькая клеенка, принесенная из дома, украсила облезлый стол. Старенькая вазочка под цветы, которая здесь казалась совсем не старенькой, дополнила натюрморт. Новые шторы на окно, выпрошенные у сестры-хозяйки за коробку конфет, а также дополнительные одеяла (на улице не весна) и цветное белье придали уют и радовали глаз, что, по мнению Кати, способствовало быстрейшему улучшению состояния больных.

Она каждый день с удовольствием приходила на обходы (да-да, обходы, так как их было два, а по надобности, и три). Первый – утром до начала процедур, второй – после обеда, перед уходом врача домой. Так решила сама Екатерина, потому что считала это правильным. Ее пациенты считали так тоже, им было приятно чувствовать постоянную заботу о себе. Ее не пугали очереди для больных в физиотерапевтическое отделение на процедуры, очереди на нужные обследования или дополнительные консультации. Она даже не знала, как выглядят журналы записи больных на все эти манипуляции. Сначала вместе с Али («За качество лечения своих пациентов отвечаешь только ты, никому не доверяй свою работу», – однажды сказал он ей), потом уже сама, она приходила в нужные отделения и лично договаривалась с врачами о лечебных мероприятиях для своих больных. Екатерина всегда была твердо убеждена в том, что пациент не может ждать, и помощь должна быть оказана в полном объеме. И порой получалось так, что ее только что поступившие пациенты приглашались на процедуры раньше, чем больные из других палат, находившиеся в отделении более продолжительное время, а то и выписывались, не дождавшись, с указанием в рекомендациях пройти то-то и то-то по месту жительства. А в деревнях, где они жили, много ли было того или другого?

Вся ее стремительная деятельность вызывала и удивление, и некоторое негативное отношение к ней со стороны других врачей, на мнение которых она реагировала всегда одинаково:

– Вам никто не мешает делать так же, если вы захотите, – говорила она голосом, не терпящим возражений.

– Но у нас не хватает времени разгуливать по больнице и договариваться о каждом. Есть, в конце концов, запись, – недовольно разводили они руками.

– А если бы это был ваш родственник, для него тоже была бы запись? – невозмутимо продолжала она, обескураживая своими аргументами.

В коридоре ее частенько поджидали пациентки из других палат с просьбой, чтобы их перевели в 10. Здесь она ничего не могла сделать. Всегда помня о медицинской этике и не желая никого ущемлять еще и в этом, она вынуждена была только разводить руками, а сердце в это время разрывалось на части от жалости к ним.

Но каким-то чудесным образом после очередной выписки она встречала в своей палате самых настырных уже на втором обходе. Как выяснилось, проход был прорублен с помощью дежурных медсестер. Катя решила не обращать на это внимания. «Я не имею права указывать им и делать за это замечания. Пусть будет так, как они хотят», – думала она.

Жалобы на нее Игошину не приносили результата, так как сам Виктор Петрович был на ее стороне. А Али Хасанович, который теперь знал, что его палата в надежных руках, позволял себе и вовсе пропадать без предупреждения неизвестно куда.

Екатерина с болью в сердце относилась к каждому пациенту, стараясь для него сделать все необходимое, как для самого близкого человека. Она не только их лечила, она учила менять образ жизни, привычное питание, отношение к своей болезни. Твердо убежденная в том, что болезнь – это не только наказание, но и испытание для того, чтобы изменить в жизни то, что мы делаем неправильно, она не уставала повторять:

– Время нахождения здесь вам дано не зря. Вы должны осмыслить или свое поведение, или изменить что-то в своей жизни, проанализировав до мелочей каждый свой поступок. Мозг должен постоянно искать: обидели ли вы кого, или с кем-то поступили подло. Вы можете сами все исправить в своей жизни. Конечно, болезнь уже есть. Но наша с вами задача – загнать ее в такой угол, чтобы она как можно реже напоминала о себе или совсем потухла.

Больные женщины, годящиеся ей в матери, или бабушки, не перебивая, слушали ее. Передавая им свои мысли и знания, она, то с горечью, то с радостью в голосе давала надежду каждой, кто попадал к ней на лечение.

***