Руки, полные дождя

Амон осекается на полуслове, вмиг забыв, о чём рассказывал. Потому что видит хмурого Анубиса, который молчит и смотрит на чашку с кипятком перед ним.

– Эээ… ты чего? – спрашивает Амон.

– Я не умею этим пользоваться, – едва слышно отвечает Анубис. – Даже не представляю, что это.

Амон растерянно смотрит сначала на кипяток, потом на банку растворимого кофе и свою чашку, где уже размешал и залил молоком свою порцию.

Ну конечно! Изобрели растворимый кофе раньше, но после Второй мировой получили распространение коричневые с бежевым баночки. Вряд ли они были в Дуате, поэтому Анубис и не представляет, что это такое.

Амон медлит мгновение, а потом думает, что лучше не заострять на этом внимание, тогда Анубису будет проще. Перегибается через стол, подхватив банку, и щедро сыпет в кипяток Анубиса:

– Не поверишь, это кофе! Сету не показывай. Он говорит, это муть какая-то. Но на самом деле неплохо, размешай, он растворяется.

Анубис налил эспрессо из кофемашины и подал одному из посетителей, обычному человеку, который сидел у стойки вместе с другом.

Вечер в баре оказался оживлённым, но не настолько, чтобы сбиваться с ног. Анубиса устраивало: он ещё чувствовал усталость после изнанки Дуата. Она выматывала, как будто плотность воздуха там больше, словно на преодоление уходило больше сил.

В воздухе пахло печёными яблоками с кухни, и Анубис подумал, что стоит поесть, когда закончится его смена. Вообще он обедал, но это же было давно!

Между битами музыки и разговорами ощущалась чья-то божественная сила: лёгкая, почти щекочущая, но в ней чувствовалось что-то дурманящее от перебродивших на солнце ягод. Некоторые боги обижались, когда по силе пытались определить пол, но тут Анубис готов был поспорить, что это богиня.

В баре запрещалось использовать силу, её стоило приглушать, но иногда запрет, конечно же, игнорировали. Эта даже слегка кружила голову, как алкоголь, и было приятно.

– Можно еще «Зомби»?

Анубис кивнул клиенту и кинул в стакан лёд, подхватил бутылки, по очереди заливая в шейкер в чётких пропорциях. Зевс с Гадесом давно ушли в сторону ВИП-зоны, Амон устроил паре ракшасов взбучку, так что они пришли потом в бар и мрачно попросили водки – на них, в отличие от богов, отлично действовал человеческий алкоголь. Амон тоже был здесь, но где-то с другой стороны бара. Строчил сообщения Эбби.

Днём он успел рассказать о своей гениальной идее наведаться к Тиамат.

– Той самой, – уточнил Анубис, – которая помогла с Кроносом и смогла его уничтожить. Той самой, которая захотела взамен забрать тебя, чтобы ты её то ли развлекал, то ли показал больше человеческой жизни. Вот к ней ты собрался?

– Не будь занудой, – заявил Амон.

Идти один он справедливо не хотел, так что Анубис пообещал, что они с Гором составят ему компанию.

– Сета не возьмём, – проворчал Амон. – Он сначала начнёт нарываться, а потом будет удивляться, чего это Тиамат не хочет говорить, когда он силу применяет. Попробуем договориться.

Гор почему-то быстро согласился с Амоном и с его точкой зрения насчёт Сета. Идея Анубису очень и очень не нравилась, хотя он не мог не признать, что одно из самых древних божеств вполне может быть в курсе, к чему же так стремится Геката. Или кто с ней работает?

Решив устроить короткий перекур, Анубис перебросился парой фраз с Джилл, администратором и выскользнул на улицу. Прохладный воздух отлично освежал, и Анубис вдохнул его полной грудью. А когда открыл глаза, увидел перед собой Луизу.

– Я пришла к Гадесу. Он внутри?

– С Зевсом, – кивнул Анубис. – Где-то за столиками.

Луиза стояла в нерешительности, не знала, стоит ей сказать что-то ещё или лучше уйти как можно быстрее. А когда Анубис к ней приблизился, она торопливо отстранилась.

Анубис заметил, что на руках Луизы тонкие перчатки, словно она боялась случайно коснуться, но принц мёртвых сам к ней приблизился. Положил руки на талию, ощущая тепло её тела под плотной тканью пальто. Приблизил своё лицо к лицу Луизы, так близко, что видел темноту её глаз, ощущал её дыхание на своих губах.

Она отстранилась почти испуганно, но Анубис успел наклониться и сказать ей на ухо:

– Я в тебя верю.