Руки, полные пепла

– Кто мой отец? – тихо спросила Софи. Она совершенно не помнила, что говорили мифы. – Настоящий отец.

– Люди знают версию о том, что Персефона – дочь Деметры и Зевса. Но на самом деле все было не так.

– А как?

– Что говорила тебе мать?

– Что мой отец умер.

– Это правда, – ответил Гадес. – Твоим отцом был смертный человек, и он умер много веков назад.

– Смертный? Это возможно?

– Боги влюбляются в смертных, это происходит постоянно. Только детей у них не бывает, не так это устроено. Но Деметра – богиня плодородия. Не знаю, как она применила свою магию, но родилась ты. Богиня, но с частичкой смертного. И это накладывало ограничения.

– Какие? – жестко спросила Софи. Она хотела знать все до конца.

– У тебя была долгая, очень долгая жизнь, но не вечная.

– Ты знал об этом?

– Никто не знал. Я… понял, но не сразу. Уже когда мы долгое время жили в Подземном царстве. Но я же бог смерти, так что ощутил, что однажды ты умрешь. Может, отправишься в один из загробных миров, как смертная, но может, ты слишком богиня и просто исчезнешь. Поэтому, когда пришел Зевс и предложил перерождения, которые устроят и Деметру, я не был против. И ты согласилась. Для тебя это альтернатива вечности.

Цветочные лепестки кружились в чашке, сталкивались друг с другом, и Софи поняла, что чашка просто дрожит в ее руках. Она поставила ее на стол. И вспоминала все, что ей рассказали об этих перерождениях.

– Но это ведь означает смерть каждый раз?

– Только смертного тела. После твоя сущность создает новое, которое постепенно растет и превращается во взрослое, – голос Гадеса звучал непривычно, без твердости, он развел руками. – Я больше по смерти, а не по жизни, не уверен, как это точно работает. Но знаю, что так ты можешь жить вечно. Возвращаться в Подземный мир.

– А ты каждый раз смотришь, как я умираю.

– Все имеет свою цену.

Он отвел глаза, как будто не хотел, чтобы Софи знала еще о каких-то вещах – возможно о том, каково это. И по правде говоря, этого она точно не хотела бы вспоминать – все свои смерти. Но чувствовала, что Гадес прав: она тоже на это согласилась. Чтобы возвращаться в Подземный мир. Чтобы возвращаться к Аиду.

– И нельзя иначе? – спросила Софи.

– Однажды мы обязательно поймем, как.

И она знала, что скрывалось за его словами: «но пока не удавалось».

– А мой отец? – внезапно спросила Софи. – Если он был смертным, то теперь он в загробном мире?

– Не в нашем. И насколько я знаю, Деметра хотела выяснить, в каком конкретно, но не смогла. Говорят, она действительно любила этого человека.

Софи пожала плечами. Она не была уверена, что даже ее истинная память хранит хоть какие-то сведения об отце, чья жизнь по сравнению с вечностью богов была просто вспышкой.

Ей не хотелось об этом думать. Не сейчас. Да и все эти слова оставались только словами, не вызывали воспоминаний, только отзывались внутри чем-то вроде тянущей боли.

Гадес, кажется, тоже уловил ее настроение, потому что быстро сменил тему:

– Здесь, в Лондоне, где произошли убийства, могут в ближайшее время собраться многие боги. Будут искать и советоваться.

– Это не опасно?

– Конечно, опасно. Но ты думаешь, среди богов один только Сет упрямый болван?

Софи улыбнулась. И подумала, что с нее богов и так более чем достаточно.

– Не волнуйся, – пожал плечами Гадес, – с ними будет общаться Зевс. Он это любит. Всех организовать, со всеми поговорить, смотреть, кто какие союзы и альянсы начнет заключать. Может, они даже осознают, что кто-то хочет их убить, и займутся поисками наших таинственных врагов.

– Их же трое? Раз Оружие Трех Богов.

– Не обязательно. Может быть больше. А может, и меньше, они просто заставили кого-то помочь. Мы знаем, что они сильны и у них есть псы.

– Может, если сам Нуаду не в состоянии приказывать своим собакам, кто-то воспользовался ими за него?

Гадес покачал головой:

– Так это не работает. Никто не смог бы приказывать Церберу, кроме меня и тебя, звери Сета тоже не будут слушать никого, кроме него. Если Нуаду не может подчинить псов, значит, английские призраки делают, что хотят.

– А другие боги? У многих есть собаки?

– Нет. Еще у Хель и Гекаты.

Гадес внимательно смотрел на Софи, и последнее имя вроде отозвалось оттенком узнавания – но ощущение тут же исчезло. И Софи зацепилась за другую мысль:

– Я могу приказать Церберу?

– Конечно. Ты его королева.

Софи скривилась. Она сама себя ничьей королевой не считала. Только девчонкой, сбежавшей от матери и ввязавшейся в сомнительную авантюру. Да, она не могла не признать, что теперь чувствует себя на своем месте. И ни Зевс, ни Нуаду ее не удивляют, как будто все так и должно быть. Но королева?..

Цербер появился неожиданно: замер перед Софи, как будто следил за ее движениями и чего-то ждал. Мельком глянув на Гадеса, Софи подумала, что сейчас они с псом очень похожи. Но она понятия не имела, чего эти двое от нее ждут.

Софи потянулась к спасительной чашке с чаем, как будто хотела за ней спрятаться. Она не помнит никакого Подземного мира. Не чувствует себя его королевой. Без памяти и в смертном теле у нее даже нет каких-то божественных сил, она обычный человек.