Руки прочь от Миссисипи

— Настоящим подтверждается, что я, Альберт Гансман, продаю Долорес Блюментрит кобылу Миссисипи по цене в 200 немецких марок. Дата. Подпись.

Когда Гансман протянул Долли подписанный листок, она его тщательно перечитала. Затем, кивнув, свернула и засунула в карман брюк.

— Большое спасибо. Может случиться, что вы всё-таки ещё отыщете в этом матраце золотые сокровища. Пойдём, Эмма.

Они поспешили покинуть дом. Во дворе Эмма оглянулась и увидела наверху Альберта Гансмана. Он стоял у окна и наблюдал за ними.

— Кажется, твоя шутка насчёт матраца ему не понравилась, — заметила она.

— Ну и что с того? Мне этот тип не понравился целиком, — отозвалась Долли. — Пошли, сейчас первым делом заберём Миссисипи и поскорее вернёмся домой. Пешком отсюда путь неблизкий.

Кобыла стояла в самом дальнем стойле пустой конюшни. Когда Долли и Эмма приблизились, она навострила уши и беспокойно затопталась на месте. Долли протянула руку и дала Миссисипи обстоятельно обнюхать её.

— Лошади чем-то похожи на собак, — тихо сказала она. — Они судят о людях по их запаху. Надеюсь, мой запах этой барышне придётся по нраву.

— По-моему, она симпатичная, — шепнула Эмма.

— Что, Миссисипи, — негромко спросила Долли, — хочешь прогуляться? — Она огляделась вокруг. — Эмма, ты не видишь, здесь где-нибудь недоуздок висит? Неплохо бы к нему ещё и верёвку подобрать. Кнапс так торопился, что я совершенно позабыла прихватить с собой что-нибудь подходящее.

Эмме пришлось долго искать, пока в одном из передних стойл не нашлись наконец недоуздок и верёвка с карабином. А в расписном сундуке, стоявшем рядом с воротами в конюшню, она обнаружила ещё кое-что: старые перемётные сумки, доверху набитые пёстрыми лентами, бубенцами и тряпичными цветами; великолепный чепрак, который Клипербуш всегда подстилал Миссисипи под седло; красную уздечку с набором и, наконец, само седло. Вблизи оно выглядело ещё красивее. Эмма восхищённо провела рукой по тиснёной коже.

— Ну как, нашла что-нибудь? — позвала Долли.

— Много всего! — откликнулась Эмма. Она принесла бабушке недоуздок, верёвку и перемётные сумки.

— Там, в сундуке, ещё лежит седло, упряжь и всё такое. Но ведь мы же не купили их вместе с лошадью, как ты думаешь?

— А по-моему, ещё как купили, — уверенно сказала Долли. — Чепрак и седло положим ей на спину, а вот упряжь со всем остальным сложи пока в перемётные сумки. Отвести Миссисипи домой будет проще, если возьмём недоуздок и верёвку.

Тогда Эмма принесла всё, что было в сундуке Клипербуша, и положила на солому рядом со стойлом Миссисипи.

— Такого красивого седла я ещё никогда не видела, — сказала она. — Только вот форма у него странная какая-то, правда?

Долли кивнула.

— Это седло вестерн, ковбойское. Клипербуш выписал его специально из Америки. Когда он в первый раз проскакал на этой штуке, над ним потешалась вся деревня, но Клипербушу это было до лампочки. Его никогда не интересовало, что о нём говорят люди. — Она открыла дверцу стойла и подошла к Миссисипи. — Ах ты, моя красавица.

Кобыла отступила на шаг и фыркнула. Но когда Долли надевала на неё недоуздок, вела себя смирно. Осторожно закрепив верёвку, Долли ещё раз успокаивающе похлопала Миссисипи по шее и повела за собою из стойла.

Только когда на неё пристраивали чепрак и седло, Миссисипи слегка разволновалась, но Долли погладила её, заговорила с нею вполголоса, и лошадь снова успокоилась.

— Я ведь ещё не могу ехать на ней верхом, правда? — спросила Эмма.

— Нет, дорогая. — Долли с улыбкой покачала головой. — Для этого она сперва должна познакомиться с тобою поближе. Кроме того, эта барышня очень прихотлива в выборе наездников. Прежде чем решишься взобраться ей на спину, ты должна быть совершенно уверена в том, что нравишься ей.

— Ну ладно, не страшно. — Эмма перекинула перемётные сумки через плечо и открыла ворота конюшни.

Миссисипи потянула ноздрями свежий воздух, всхрапнула и радостно заторопилась выбраться на свободу.

— Ну и ну, — удивилась Долли. — Сколько же ты простояла в конюшне?

Пока она вела кобылу через двор, та несколько раз оглядывалась, но через ворота прошла за Долли смирно, словно овечка.

— Ну вот, пожалуйста! — облегчённо выдохнула Долли. Они зашагали по узкой просёлочной дороге к деревне.

— Всё прошло как по маслу. Но дома мне первым делом понадобится смыть воспоминание об этом Гансмане рюмкой коньяка. Честное слово, такого племянничка Клипербуш ничем не заслужил. — Она обернулась к кобыле. — Симпатичная барышня, верно? Несмотря на зебровые полоски. Ты знала, что, если лошадь поранилась, новая шерсть на этом месте отрастает белого цвета?

Эмма помотала головой.

Долли наклонилась к ней.

— Что-нибудь не так?

Эмма откашлялась.

— То, что ты сказала… Вот тогда… Ты ведь это просто так сказала, да?

— Что же я такое сказала? — На лице Долли появилась лукавая улыбка. — Теперь уж и не припомню.

Эмма залилась краской.

— Ну что ты хочешь мне эту кобылу… подарить.

Долли осклабилась.

— Да? Я это сказала? Ну раз я это сказала, значит, я это и имела в виду.

Тут Эмма бросилась ей на шею. Да так стремительно, что Долли едва не выпустила из рук верёвку.