Руки прочь, профессор

Тут где-то рядом была какая-то пекарня. Мне бы не помешал какой-нибудь круассан или пончик с шоколадной начинкой. Порция сахара гарантирует хоть какое-то количество серотонина. И может быть, желудок мой прекратит так невыносимо урчать?

Пекарню я нахожу. Сложно её не найти – у неё совершенно похабное название “Между нами булочками”. Как-то раз я даже приезжала сюда вместе с Анькой, и она на тему этой зашкаливающей похабщины ужасно плевалась, а мне наоборот почему-то всегда хотелось сюда зайти. Потому что смешно же! И чужое чувство юмора дарило мне теплую искру, с которой было как-то проще заходить в клинику.

Странное дело – я вспоминаю про Аньку, и она почему-то мерещится мне в сидящей на подоконнике пекарни девице. Настолько явственно мерещится, что даже с каждым шагом ближе я не только не избавляюсь от наваждения, но и еще крепче в нем убеждаюсь.

Её любимый жакет. Обожаемая ею посадка джинсов на высокой талии. Ярко-желтые ботильоны, которые она надевает, только когда сама берет машину.

Я даже верчу головой и нахожу глазами красную бэху, притаившуюся с другой стороны улицы. Номер не выглядываю – это уже что-то за гранью.

Или у меня бесконечный глюк, или… Зачем она сюда приехала? Совсем не её район.

Когда я захожу в пекарню – у меня вообще начинает звенеть в ушах.

Потому что Анька здесь не одна. Она тут с Ройхом!

Он? И вправду он? В черном своем пальто, щетинистый и раздраженный Ройх стоит у стены, опираясь на неё плечом.

А Анька сидит на подоконнике и кусает белыми зубами рыжий промасленный пончик. Ох, е… Чтобы она, фитоняша и долбанутая зожница, в рот сунула “эту жареную дрянь”?

Кажется, кто-то здесь психует не по-детски. И этот кто-то здесь я.

Когда я заходила – брякнул над дверью пекарни колокольчик. Ко мне развернулись и Ройх, и Анька. И я сама так и не стронулась с места, пока не ощутила, что дверную ручку, за которую я держусь, кто-то с той стороны повернуть пытается.

Преодолеваю ступор. Подхожу.

– Что вы тут делаете? – спрашиваю ошалело, переводя взгляд с Ройха на Аньку. Видеть их рядом вне универа – чудовищно странно. Я была уверена, что моя подруга Ройха боится, после того случая.

– Судя по всему, мы тут ждем тебя, холера, – Ройх отвечает отстраненно, глядя куда-то мимо. Первый раз он называет меня так при ком-то… Чем дальше, тем страньше.

– И зачем же ждете?

– Ну, – Ройх слабо морщится, будто ему в голову пришла неприятная мысль, – судя по всему, для того, чтобы драгоценная наша Капустина начала нас с тобой шантажировать. Одним мной она решила не ограничиваться.

– Шантажировать? Чем? – сама слышу, как голос начинает подрагивать.

Анька все еще ничего не говорит, все еще жует свой пончик, и смотрит не на меня. На прилавок с выпечкой. Это мне совершенно не нравится.

– Давай обойдемся без идиотских вопросов, холера, – Ройх говорит вполголоса этим своим предельно задолбанным тоном, – сама подумай. Чем нас с тобой можно шантажировать? О чем ты по кой-то черт решила с этой стервой пооткровенничать?

На моей памяти, в первый раз он позволяет себе настолько прямое оскорбление в адрес своей студентки. Да еще и сказанное вот так, в лоб.

В первую секунду мне хочется заступиться, но я перевожу свой непонимающий взгляд на Аньку.

– Что ты сделала?

– Она тебя записала, холера, – Ройх продолжает отвечать на вопросы вместо той, кому они адресованы, – записала твой наивный треп про первый раз в библиотеке и послала мне. Потребовала сюда приехать, если хочу, чтобы полная версия не улетела нашему ректору на рабочую почту.

– Аня… – я не могу, не хочу в это верить… – ты правда… Записывала?

Первый раз с начала этого разговора Анька смотрит мне в глаза. Прямо и без страха, с таким бесконечным вызовом в глазах, что в ушах звенит.

А ведь она и вправду могла… Пока в сумке копалась, скажем. Включила диктофон, положила сумку на колени, разговорила меня прицельными вопросами…

– Да, – без обиняков кивает она, – в любой ситуации, в первую очередь позаботься о доказательствах.

Так вот ты какой – липкий воздух… Тот, который невозможно втянуть в себя – он оседает в легких противным налетом.

– Спасибо за откровенность, Катюх, – Анька широко мне улыбается. Будто за помощь с курсачом говорит, – я, конечно, рассчитывала на компромат. Но чтобы такой… Трах в библиотеке. Шикардос. Это не забудут еще года два. А если периодически поднимать тему – и все десять.

Смотрю на неё и никак не могу поверить. Понять, что это действительно происходит. Мы же… Так крепко дружили…

– Зачем ты это делаешь? – тихо произношу я.

Мне достаточно, что я чувствую на своей спине пристальный взгляд местной продавщицы. Привлекать дополнительное внимание совершенно не хочется.

– Так смешно… – Анька смотрит на меня и критично качает головой. В глазах ни искры смеха, но губы продолжают жить отдельной от всего остального лица жизнью. И смеются, смеются, смеются…

– С ума сойти, что он готов с тобой чпокаться, но не готов говорить, – Анька продолжает кривляться, – что же вы, Юлий Владимирович, не открыли глаза моей подружке. Глядишь, и допуск к телу получать было бы проще.