Руки прочь

Чтобы нарастить свой официальный доход, она, как выяснилось, устраивалась еще и в маникюрный салон. Со своей прибыли от аренды хозяйка «Слободки», понятно, налогов не платила.

– Не тяжко так? – спросил я, кося глазом в экран, где развивалась атака «Зенита».

– Живем один раз, – отмахнулась она, подцепляя вилкой овощной стебель.

В этот момент нападающий питерского клуба нанес удар по воротам из выгоднейшей позиции, но умудрился попасть в штангу. Партнер, успевший на добивание, с линии вратарской площади запулил мяч в небеса.

– Б…, куда ж ты бьешь, косое чучело! – рявкнул я, подпрыгнув на табуретке.

Алёна уронила вилку в тарелку.

– Ну, от тебя-то я не ожидала…

Я старался проводить как можно меньше времени в «Слободке», да и моя трудовая деятельность к тому располагала. И всё равно чувствовал, как накапливается, ища себе выхода, глухое раздражение, готовое перейти в озлобленность. Тем более что занятия журналистикой, даже в хлебной Москве, никак не приносили мне внушительных дивидендов. Крепнущее не по дням, а по часам новое чувство властно стремилось вырваться наружу, был бы только повод. Так сказать, casus belli. Естественно, казус произошел.

В тот вечер вскоре после старого Нового года то ли подсолнечное масло подгорело на сковородке сильнее обычного, и его запах с порога ударил мне в нос, то ли в издательстве в течение дня все сотрудники, включая меня, были на нервах. К тому же, предыдущую ночь я провел в поезде, поскольку посещал историческую родину и прямо с вокзала, не заскакивая в «Слободку», отправился на работу. До сто шестнадцатой квартиры мне удалось добраться после целых трех суток отсутствия, в понедельник. О своих планах я, как обычно, предупредил Алёну в минувшую пятницу.

Открытая дверь квартиры меня давно перестала удивлять: ее если запирали, то в силу случайного стечения обстоятельств. Милейшим сюрпризом явилось другое – проход в мою комнату был совершенно свободен. Я знал, что у Алёны есть запасной ключ, и она может при необходимости воспользоваться им, например, вынося ненужные вещи на балкон. К моему глубокому изумлению, мешки с ее добром не только валялись в проходе, но и загромождали мой диван, а балконная дверь была открыта настежь. Морозное дыхание января ощущалось даже в коридорчике с ванной и туалетом. Ветер трепал полосатую занавеску.

Наверное, можно было без лишних эмоций закрыть балкон и выкинуть мешки обратно в прихожую. Но желание закатить скандал, помноженное на физическую усталость, перевесило всякие остатки благоразумия. И я отпустил последние тормоза.

– Алёна-ааа! – заорал я так, что чуть сам не оглох.

Хозяйка «Слободки» выскочила из кухни, будто объявили боевую тревогу.

– Это что, а?! – гаркнул я ей в лицо, как генерал на уснувшего часового.

– Вещи мои…

– Какого хрена, Алёна?

– Да я приберу сейчас, – забормотала она.

– Ты что, крайнего нашла? – продолжал я в том же духе, не думая останавливаться. – Ты помнишь, мы говорили на эту тему?

Эпизод с мешками на самом деле был не первый, но впервые всё было брошено в столь вызывающем виде.

– Давай проходной двор устроим, да? Давай из прихожей всё г… сюда перетащим? Чего стесняться?!

– Ладно тебе, не шуми, – Алёна попробовала сделать шаг к примирению.

– Э-э, нет! Хватит!

Я распахнул шкаф-купе и принялся запихивать свои пожитки в дорожную сумку. Меня уже по-настоящему несло. При этом я даже не имел ни малейшего понятия о том, где придется ночевать сегодня. Алёна наблюдала за мной в каком-то оцепенении, кажется, утратив дар речи. С усилием затянув «молнию» на сумке, я повернулся к выходу из комнаты. Остановился на пороге, пошарил в кармане куртки, швырнул хозяйские ключи на мешки.

– Всего доброго!

– А деньги? – робко спросила Алёна.

– Какие?

– За январь.

Первую половину месяца мне действительно удалось прожить как бы в долг. То Алёны почему-то не было дома, то я отсутствовал. «Значит, судьба», – пронеслось в голове.

– Бог подаст!

Это были последние слова, произнесенные мной в квартире номер сто шестнадцать. Промчавшись мимо кряхтящего Митрофана Фомича под картонками в общем коридоре, я отмахал добрые полкилометра до автобусной остановки. Укрылся от падающего снега под крышей павильона, достал мобильник и набрал номер земляка-кинорежиссера. Его коллеги со студии частенько сдавали какое-нибудь жилье под устные гарантии не устраивать пьяные оргии и не водить разнузданные компании в гости.

Оксане я рассказал о финале этой истории только спустя три года. Наша с ней встреча была абсолютно случайной. С журналистикой я к тому времени распрощался, перейдя в более прибыльную смежную отрасль. С Москвой фактически простился тоже. В столице я теперь бывал в основном проездом, перемещаясь из региона в регион. «Окно» продолжительностью в несколько часов у меня образовалось из-за переноса авиарейса. Был кинут клич в социальную сеть с призывом повидаться для тех, кто в центре, и… первой откликнулась Оксана. Минут через тридцать мы уже сидели в кафе у пересечения Мясницкой с Чистопрудным бульваром. О «Слободке», конечно, вспомнили в первую очередь.