Руки вверх, Синяя Борода!

Мальчишки, нарвав травы, устроили Катьке постель в лодке. А сами улеглись на берегу, постелив на землю мотоциклетные куртки.

Ночь была теплая. Тучи разошлись. Высоко в небе мерцали звезды. Орешкина лежала на дне лодки и думала о Светке, о Лике, о Ленке, о Димке Молодцове, о странных "космонавтах"… Незаметно для себя она уснула.

Наутро Егор опять принялся чинить мотор и чинил его да вечера. Когда мотор наконец-то заработал, солнце уже клонилось к горизонту.

А когда ребята вернулись в Гусь-Франковск, на небе снова горели звезды.

Подходя к Светкиному дому, Катька предвкушала, как она сейчас будет рассказывать Лике о своих приключениях.

Но Соломатиной дома не было. Орешкина пошла в пристройку, к Вадиму Черткову. Он что-то набирал на своем ноутбуке.

— А, Катя! — повернул Чертков голову от экрана. — А где Лика?

Я у вас хотела об этом узнать.

Она же за тобой на остров поплыла.

На остров?

Ну да. На моей лодке. — И Чертков рассказал, как было дело. — … Я думал, вы вместе вернулись, — закончил он свой рассказ.

Нет, я ее вообще не видела.

Ну, значит, разминулись по дороге. Скоро, наверное, появится.

Но Соломатина не появилась.

Наступила ночь. Катька с тяжелым сердцем легла спать.

Утром Соломатина тоже не появилась.

Орешкина не на шутку встревожилась. А вдруг Лика утонула?.. Конечно, она отличная пловчиха, но ведь и отличные пловчихи тонут…

И к полудню Соломатина не появилась. Зато? появились братья Виноградовы. По дороге в милицию Катька рассказала им об исчезновении Лики.

— И все из-за вашего дурацкого прикола, — прибавила она в конце.

Никита почесал затылок.

Да, обломчик вышел.

Если она была у Сидорчука, то нам с Ником к нему лучше не соваться, — с опаской сказал Егор.

— Верно, — кивнул Никита. — Мы, пожалуй, тебя тут подождем.

Орешкина вошла в милицейский дворик" Шпаков и Шмаков, сидя на скамейке, на этот раз играли в карты. А майор Сидорчук, сидя себя кабинете, хлебал куриный суп с лапшой. — Явилась пропащая душа, — подмигнул он

Катьке.

— Супчику хочешь?

— Нет, спасибо.

— А где братья-разбойники?.. Ох, уж я им хвосты-то накручу. — Он протянул Орешкиной чистый лист бумаги и ручку. — На пиши.

— Что писать? — не поняла Катька.

— Заявление.

— Какое заявление?

— Ты зачем пришла, чудо в перьях? — усмехнулся Сидорчук. — Чтоб на братьев Виноградовых пожаловаться. Так?

— Нет, не так. — Орешкина отодвинула листок в сторону. — Я не собираюсь жаловаться. Я к вам по другому делу. Моя подруга Лика пропала.

Майор раскатисто захохотал.

— Ой, не могу… Ну, насмешила… — приговаривал он, вытирая выступившие от смеха слезы.

— И ничего смешного тут нет, — хмуро сказала Катька. — Она на Монастырский остров вчера поплыла. И до сих пор не вернулась.

— Ох, девчата, девчата, — вздохнул Сидорчук. — И откуда вы только взялись на мою голову?

— Из Питера, — тоже вздохнула Орешкина.

— "Из Питера", — передразнил ее майор. — У вас что, в Питере все такие?

— Какие?

— Вот такие. — Сидорчук громко постучал костяшками пальцев по голове, а затем, еще громче, по столу. Звук был один и тот же.

В открытое окно заглянули Шпаков со Шмаковым.

— Звали, Федор Иваныч? — спросил Шпаков.

— Нет, еще не звал. Идите, играйте…

Сержанты скрылись.

— То одна мне мозги пудрит, то другая, — сердито продолжал Сидорчук. — Найдется твоя подружка, не беспокойся.

— А если не найдется?

— Ну ты ведь нашлась?

— Нашлась.

— Значит, и она найдется.

— А если не найдется? — упрямо повторила Катька.

— Вот если не найдется, тогда и придешь.

— Так я и пришла.

— Рано, милая, пришла. Ты сколько времени на острове ошивалась?

— Сутки, — ответила Орешкина.

— Вот если через сутки твоя подруга не объявится, тогда и будем принимать меры. Уяснила?

— А… — хотела было возразить Катька.

Майор Сидорчук решительно пристукнул ложкой по тарелке. — Все. Разговор окончен. Иди гуляй. Не мешай работать. — И Федор Иваныч заработал ложкой. Орешкина не уходила.

— Нет, не все, — сказала она.

— Ну чего еще?

— А вот чего… — И Катька начала рассказывать о странных людях в блестящих скафандрах.

Сидорчук с минуту послушал, затем опять принялся хлебать суп.

— Это, наверное, инопланетяне, — выуживая из тарелки куриный пупок, сказал он. — Тебе надо было с ними в контакт вступить. Встреча двух цивилизаций и так далее…

Орешкина вспыхнула от обиды.

— Вы думаете, я вру?! Если не верите, можете у Никиты с Егором спросить. Они подтвердят.

— Ну разумеется! — захохотал Сидорчук. — Уж они-то точно подтвердят!..

Орешкина рассвирепела.

— Вы не смейтесь, а давайте разберитесь с этими "космонавтами"! Раз вы милиция!..

— Разберемся, милая, — заверил ее майор. — Со всеми разберемся. И с "космонавтами", и с твоей подружкой, и с братьями Виноградовыми. Кстати, передай им, чтоб завтра ко мне пришли. На воспитательную беседу. А не придут, я сам к ним домой зайду. И уж тогда не с ними буду толковать, а с их родителями. Будь здорова, пигалица…

— Ну что? — спросили у Катьки близнецы, когда она вышла на улицу.

— Да ничего, — недовольно ответила Орешкина. — Индюк надутый ваш Сидорчук, Он меня отфутболил. А вам передал, чтоб вы завтра к нему пришли…

— Угу, — усмехнулся Егор. — Бежим и спотыкаемся.