Рукой подать

В надежде избежать чересчур людных мест, Олив и Бен обошли Колизей и прогулялись по окрестностям. Через некоторое время они вновь оказались у Римского Форума, и нырнули в плотный клубок узких улочек, одна из которых вывела их на набережную реки Тибр. Через реку пролегали старинные каменные мосты, и время от времени Олив и Бен переходили то на одну, то на другую сторону. Развалины храмов и вековые каменные сооружения захватывали дух своим видом. Олив с трудом поборола желание фотографировать всё, что её окружало. Фонтан Треви, Капитолийский холм и Пантеон она раньше видела разве что в экранизации романа Дэна Брауна или в старом кино с Одри Хепберн. Сама атмосфера вечного города, его наполненность вековой историей, приводила её в неописуемый восторг.

Бен бесконечно рассказывал о своих приключениях на Ближнем востоке и параллельно показывал ей свои любимые места в городе. Олив пришла к мысли, что таким образом он пытался отвлечь её от мрачных событий последних недель и она была невероятно благодарна ему за эти попытки. Очень скоро стало понятно, что задуманная Беном программа первого дня не могла бы уместиться даже в неделю. Окончательно выбившись из сил, они отыскали уютную тратторию и сели за столик под натяжным навесом. К вечеру порядком стемнело, но на улицах все так же было не протолкнуться. Заказанные равиоли вместе с двумя пиццами и напитками принесли через несколько минут, за которые Бен успел завершить свой рассказ о том, как он выбил себе плечо в процессе самой обычной съемки документального кино в одной из арабских деревень:

— Джош, наш суеверный оператор, постоянно повторял, что в военной журналистике с таким везением делать нечего, ну я и попросил о переводе.

— И надолго ты тут останешься? — Олив облокотилась на мягкую спинку плетеного кресла.

— Строго говоря, я планировал поработать в местном отделении канала лет пять, — Бен сделал неопределённый жест рукой в воздухе, — Но условия работы тут непривычные. Мы сидим в небольшой коморке в центре Рима, и в случае, если в каком-нибудь уголке Италии что-то стрясется, любого из корреспондентов тут же отправляют туда. Ты бы видела, какую квартиру они выдали мне в первую неделю. Самый настоящий клоповник. Мне повезло, и я проторчал в Милане полнедели, ну и заодно подыскал место получше примерно за те же деньги.

— Классно, что мы прилетели в один день, — Олив наколола кусок лазаньи на вилку.

— Надеюсь, ты останешься подольше, — Бен схватил со стола активно завибрировавший телефон, — ох прости, нужно ответить.

— Конечно, — она кивнула и взяла бокал, на дне которого ещё оставалось немного красного вина.

Бен бегло заговорил по-итальянски. Отложил вилку, отставил тарелку и залез карман, откуда выудил толстый блокнот и огрызок карандаша. Начал быстро записывать, выдавая короткие ответы:

— Ho capito. Угу… — с каждым словом лицо его становилось мрачнее, — Quando? Мгм… Porco cane… Si… Ho capito, grazie. Ciao!

Бен сбросил звонок и отложил телефон на край стола.

— Что случилось? — Олив выжидающе посмотрела на кузена.

— Пожары в Палермо, — он виновато посмотрел на неё исподлобья, — Мне нужно будет сделать об этом серию репортажей.

— Оу, — она отставила бокал и сделала глубокий вдох, выдохнула, — Что ж, это было ожидаемо.

Они помолчали.

— Олли, — в голосе Бена прозвучала досада, — это всего лишь дней на пять, не больше. Я вернусь, и мы отлично проведем время вместе.

— Всё в порядке, — Олив напустила на себя маску безразличия, хотя внутри понимала, что как только Бен оставит её одну, она снова провалится на эмоциональное дно, — не переживай обо мне. Думаю, немного времени наедине с собой пойдёт мне на пользу.

Она взяла приборы и принялась разрезать остатки лазаньи на мелкие кусочки.

— Когда именно ты уезжаешь? — спросила она, отставляя тарелку.

— Трансфер приедет за мной через три с половиной часа, — Бен убрал со стола блокнот и, опершись локтями на стол, сложил руки.

— Тогда-а давай попросим счёт, — не дожидаясь ответа, Олив махнула пробегавшему мимо них официанту.

— Мне очень жаль, — донеслось до неё виноватое.

— Брось, всё в порядке, правда, — она выставила руки перед собой в успокоительном жесте, но на её лице наверняка не отразилось ни одной эмоции.

Олив теперь было всё равно.

Когда счёт был оплачен, и они направились обратно в квартиру, она не могла отделаться от ощущения ненужности и общей бесполезности затеи с отпуском в Риме. Бен всё так же пытался её заболтать, спрашивая одновременно о миллионе вещей, но эта стратегия не работала. Внутренний монолог заглушал все эти ужасающие истории, которые Бен ласково называл «передрягами».

Олив явственно ощущала, как утопает в жалости к себе, но в то же время злилась на себя за ложные надежды на предстоящий отпуск. Смена обстановки — это, конечно, эффективный способ скрыться от тревог, но только в том случае, если крушение планов не следует за тобой попятам.

* * *