Рукопись Бэрсара

– Ты б, матушка, показала гостье, где мы воду берём. Не гневайся, у нас мужской разговор.

– И то правда, сынок, – с облегчением засуетилась она. – Давай, девка, бери ведра.

Я услыхал, как в сенях она сказала Суил:

– Я их, таких-то, до смерти боюсь! – и это было все. Я хохотал взахлёб, до слез, до удушья. Ирсал долго тупо глядел на меня и сипло спросил, наконец:

– Ты чего, колдун?

– А что, и тебя полечить?

Он дёрнулся от меня, и я улёгся на стол.

– Ну чего ржёшь? – спросил он жалобно. – Только скажи!

– О-ох! Да нет, Ирсал, не трусь. Не колдун. Кое-что умею, это так. Давай, выпей ещё водички и будем о деле говорить.

– Чего тебе надо?

– Беда у нас, Ирсал. Взяли нашего связного, и он многих выдал.

– То ваша беда, не наша.

– Как сказать. Вот ты на гостью мою косишься, а она пришла меня стеречь.

– А мне… – начал и осёкся: – И нашла тебя?

– Как видишь. Много ваших обо мне знают?

– Так возьми да спроси, кто надоумил! А то, гляди, сам возьмусь!

– Не спеши, Ирсал! Сперва подумай: стоит ли меня врагом иметь?

Он не то, что побледнел – позеленел от страха и всё-таки пробормотал, что нечего, мол, его пугать, не таких видел.

– Врёшь! Таких, как я, ты не видел. Негде тебе было таких видеть. Да не трясись ты, я с тобой ещё ничего не сделал!

Он провёл по лицу ладонью, хрипло выругался и устало сказал:

– Чего взбеленился? Не трону я её, раз не велишь. У нас поищу. Не найдут тебя.

– А я что, за себя боюсь? Не так все просто.

Он усмехнулся.

– А чего тут хитрого? Ты Хозяину служишь, а у нас своя забота.

– А тебе чем тебе Охотник не подходит?

Он невольно оглянулся, услыхав запретное имя, но ответил бесстрашно и сурово:

– Сам из богатых и для богатых старается. У него все хозяева друзья-приятели. И так чёрному люду нет житья, а он ещё пуще зажмёт.

– Резонно. Тогда такой вопрос: ты понимаешь, что делается в Квайре?

Он недоуменно пожал плечами.

– Да, сейчас за власть дерутся двое: Охотник и кор Тисулар. Что будет, если победит Охотник, тебе ясно. А если победит Тисулар?

Опять он пожал плечами.

– Кор Тисулар – кеватский ставленник, кукла в руках Тибайена. Сам он, может, не верит, что будет царствовать… знаешь, мало надежды. Тибайен слишком стар, чтобы что-то откладывать – он ведь уже двадцать лет точит зубы на Квайр. Считай: как победит Тисулар, Квайру конец.

– А мы, почитай, и так под Кеватом живём. Хуже не будет!

– Да? А ты знаешь, как живут те ремесленники, что ушли в Кеват? Так вот, их по кеватским вельможам расписали, рабы они теперь.

– А ты не врёшь?

– Нет. Кое-кто сумел убежать. Бессемейные.

– А, чтоб тебе!

– Смотри, Ирсал. Я сам с Охотником не во всем согласен, но он – единственный, кто может спасти Квайр. Пока страна в опасности, я с ним. Потом… посмотрим.

– А и хитёр! Так подвёл, ровно и впрямь на Хозяине свет клином сошёлся! Ну, чего там у тебя?

– Взяли связного. Знал он, сколько ему положено, но, видно, ещё кто-то заговорил.

– Народец!

– Лихо судишь. Сам-то пытки пробовал?

– Ты, что ли, отведал?

– Досыта.

Он поглядел не без почтения и покачал головой.

– Суди – не суди, дела не сладишь.

– Ирсал, – спросил я тихо, – скажи честно: вам можно верить? Я тебе верю. Но мы можем верить вам?

Он не обиделся. Потёр свой длинный нос и сказал задумчиво:

– Дельный вопрос, коль по вашим судить. Я тебе так скажу: у нас молчат. Ежели кто попался, нет ему расчёту говорить. От петли и так не уйдёшь, значит, на себя все бери. Выдержишь – мы семью не оставим. Нет – клятвы у нас страшные.

– А семью-то за что?

– А мы к себе силком не тянем и втёмную никого не берём. Всякий знает, на что идёт.

Я подумал о Суил и старухе, и озноб протёк по спине.

– Ладно, слушай. Есть писец в канцелярии Судейского приказа, Тас его зовут. С нами он не связан – просто очень любит деньги и не любит кеватцев. Выберите какой-то предлог, прошение составить или ещё что-то. Денег я дам. Если убедитесь, что все чисто, намекните, что знакомый, мол, к нему обратиться надоумил. Тот, с кем он в Оружейном конце о погоде толковал. Станет отнекиваться и погоду бранить – больше ни слова. Значит, и Тас на глазу. Похвалит – отдать ему эту половинку монеты. На, держи. Спросите, для всех ли погода хороша.

– Все?

– Все.

– Ну, так я пошёл, покуда тётки не воротилась, – усмехнулся, покрутил головой. – Ну, дела! А мёртвых ты, часом, не воскрешаешь?

– А что, надо?

Он покосился с опаской, хмыкнул и ушёл.

Ночь была неуютная, а день – непомерно длинным; я спасался только работой. Добил последние ружья, пристрелял их в сарайчике, подправил инструменты… Все. Работа кончилась, осталось ждать.

– Ты чего, Тилар? – спросила Суил. – Иль неладно что?

– Ещё не знаю.

– Так почто ты с ними связался?

– С кем?

– С братцами-то Тиговыми!

– А я с ними не связывался. Меня им Огил подкинул. Отдал на хранение до весны, а вот объяснить что-нибудь забыл.

– Полно, Тилар! – сказала Суил и даже немножечко побледнела. – Быть того… и ты, впрямь, не ведаешь?

– Ничего.

Теперь она покраснела. Красные пятна выступали на скулах, глаза заблестели, губы сердито сжались.