Рукопись Бэрсара

- А, черт тебя задери! - сказал Тубар с досадой. - Эк, уел! Ладно, давай прямо, не виляй, как собачий хвост. Чего вам от меня надобно?

- Мира между Квайром и Лагаром.

Он поглядел удивительно и захохотал - прямо пополам сложился.

- Ну, парень! Ох, придумал! Вот мы с тобой... вот мир сейчас заключим... и все?

- Зачем же мы? Квайр и Лагар. И не сейчас, а, скажем, весной.

- Да весной я уже в Квайре буду!

- Выберитесь сначала из-под Гардра, доблестный тавел! Что-то второй месяц, как ни мы, ни вы отсюда ни на шаг!

- А ты, парень, нахал, - сказал он совсем не сердито. - Да я за такие речи...

- Правда боятся только трусы, а в вашей смелости я уверен. Не ваша вина, что у вас шесть тысяч против тринадцати, и не наша, что Квайрской армией командуют тупицы. Вы дважды били нас под Гардром, но мы не уйдем отсюда. Преимущество квайрской конницы бесспорно, и Гардрские равнины единственное место, где можно его использовать. Биралы еще не были в бою, и вам предстоит встретится с досом Угаларом.

- Что-то ты больно уверен! Иль Угалар тебе сам сказал?

- Да.

- Да ты что? Никак с Угаларом видался?

- Три дня назад, доблестный тавел.

- Ну, парень! Знать, ворожит тебе кто! Иль, может, еще голова про запас?

Увы, славный тавел! Просто у всякого своя война. Вы деретесь за Лагар, мы - за Квайр. А на войне, как на войне.

- Вот чего умеет Калат, так это людей выбирать! Ладно, еще потолкуем. Отужинать со мной не изволишь ли?

- Сочту за честь, славный тавел!

Рослый телохранитель споро накрыл на стол и подал посудину с теплой водой. Вслед за Тубаром я обмакнул в нее пальцы и вытер их грязноватой салфеткой. Заметил его ожидающий взгляд и прочел застольную молитву.

Да, я и это умею. Можно сказать, судьба готовила меня к этой роли. В первый раз я без горечи подумал о школе святого Гоэда, об этих проклятых, потерянных годах.

Я был лучший ученик и худший воспитанник, истинное проклятие для отцов-наставников. Страшно вспомнить, какие дикие штуки я выкидывал просто так, от тоски. Сколько раз вместо ужина я стоял у стола и читал молитву. Повторял ее десять, двадцать, тридцать раз, давясь голодной слюной и злыми слезами; злобно и радостно представлял, как я подожгу эту тюрьму, и как они будут кричать и метаться в огне, и презирал себя за эти мечты.

А потом я научился отключаться. Я решил задачи, брал в уме интегралы, я прятался и чистый и ясный мир математики, где не было места ни жующим ртам, ни елейным лицам, ни этим жалким покорным словам, что бездумно бормочут губы. Жаль, что я не умею ничего забывать!

Мы чинно поужинали - и снова остались вдвоем. Тубар, подобревший после крепкого лота, вдруг спросил:

- А ты из каких Бэрсаров будешь?

- Не сочтите за дерзость, доблестный тавел, но я не хочу вам врать.

Я не хотел его рассердить, но не мог рисковать. Тубар хорошо знает Балг, впрочем и все заморские земли до самого Гора. Но он не рассердился. Усмехнулся, будто и не ждал другого ответа:

- Заладил, как ученая этла: "доблестный" да "доблестный". Моей доблести и без величаний не убудет. Раз я попросту, так и ты язык не ломай!

- Как вам угодно, биил Тубар.

- И то лучше. Ладно, раз про себя не хочешь, скажи про Калата.

- А что вы хотите услышать?

Мы долго глядели друг другу в глаза, и он опять усмехнулся:

- Значит, не сдается?

- Не сумеет даже, если сам захочет. Но устал, конечно. Очень трудно нас удерживать - в Квайре уже голод по селам. Осень была мокрая, хлеба полегли.

- И в Лагаре полегли.

- Да, и вам тяжело. Урожай плохой, приграничные области разграблены, пираты опять зашевелились...

Тубар вскинул голову; опять холодными и зоркими стали его глаза.

- А это к чему?

- Был разговор в Квайре... в одном купеческом доме. Знакомый купец... только вернулся из Тардана. Сын его в прошлом году попался пиратам, вот он и ездил выкупать. У некого Асата... может, знаете?

- А как же!

- Он был у Асата раза три - все не могли сторговаться. Однажды застал там кеватского посланника. А в гавани как раз снаряжали двадцать кораблей, четыре принадлежат Асату.

- Чуют сволочи, что мне не до них! А кеватца к чему приплел?

- Обычная история. Если бы побеждал Квайр, на нас бы спустили бассотских олоров. Лагар берет верх - давай тарданских пиратов. А когда мы обескровим друг друга в этой дурацкой войне, Кеват нас одолеет.

- А кто ему мешает сразу напасть? Войска хватит.

- Не мне учить вас, биил Тубар, - сказал я, сражаясь с зевотой. - Что толку в численности, если кеватцы дерутся до первого поражения?

- Это ты прав. Какие из рабов воины? А вот, не больно ли ты много знаешь, в лесу сидючи, а?

- В такое время из лесу видней. К нам ведь отовсюду идут... даже из Кевата. Ремесленники. Поддались на обещания, ушли - а вышло, что сменили землянку на погреб: были вольными, стали рабами. Везде плохо, биил Тубар.

- Но, это ты по молодости! Сколько уж так было на моем веку: до того, вроде, худо, прямо руки опускаются. А время прошло - глядишь, опять люди по-доброму живут.

- Но вы-то рук никогда не опускали?

Он добродушно засмеялся.