Рукопись Ченселора

— Даже он потребует представить ему более веские доказательства, чем те, которыми я располагаю, — заметил агент. — Два дня назад он, пожалуй, и не потребовал бы их, но теперь будет настаивать.

— Что вы хотите этим сказать? — с беспокойством спросил Ченселор.

Еще вчера О’Брайен был так уверен в себе! Досье похищены, и у него имелись доказательства. Теперь же положение казалось отчаянным.

— Я хочу сказать, что мы не можем рассчитывать на его помощь.

— Это почему же?

— Из-за событий в Сент-Майклзе, из-за гибели правительственного имущества и нарушения правил обращения с секретными документами. Он наверняка связан честным словом немедленно сообщить о нас, как только мы попытаемся войти с ним в контакт. Если он этого не сделает, его поведение будет классифицироваться как попытка воспрепятствовать свершению правосудия.

— Вздор! Пустые слова!

— Таков закон. Сенатор может предложить свою помощь. Если Варак не ошибся в нем, он ее и предложит, но потребует доказательств и будет настаивать на том, чтобы мы сдались властям. Закон обязывает его занять именно такую позицию.

— Да им только того и надо, чтобы мы сдались! Не выйдет!

Элисон коснулась его руки:

— Кому это «им», Питер?

Ченселор замолчал. Ему было трудно ответить на этот вопрос, так как ситуация, в которую они попали, казалась ужасной.

— Тому, кто завладел досье и хочет убить нас. Теперь это не секрет. Тем, кто знает, что досье похищены, но отрицает этот факт и хочет заставить нас замолчать. Ради этого они готовы принести нас в жертву. Однако они преследуют ту же цель, что и мы: стремятся заполучить досье. — Он медленно прошел мимо О’Брайена к окну и стал смотреть на океан. — Знаете, Браво высказал любопытную вещь. Четыре с половиной года назад он направил меня в мир, о котором я раньше и не помышлял, и теперь он посоветовал мне возвратиться в мир книг и предоставить реальный мир другим — ему и ему подобным. — Он отвернулся от окна. — Но они не стоят этого. Не знаю, стоим ли этого мы, однако твердо убежден, что без них человечеству станет лучше.

Когда дворецкий доложил, что звонят из Белого дома, Джейкоб Дрейфус завтракал. В сильном раздражении он поднялся из-за стола. Этот болван, президент, должно быть, хотел пожелать ему веселого Рождества. Веселого Рождества? Лучше бы поздравил его с иудейским праздником. А какое ему, Дрейфусу, дело до Христа?

Ходили слухи, что президент частенько выпивает. Ничего удивительного. Еще никогда за всю историю республики не было столь бездарной администрации. Коррупция приняла невиданные размеры, властолюбие стало наибольшим злом. Вполне понятно, что президент пристрастился к бутылке.

Джейкобу не хотелось разговаривать, но из уважения к Белому дому он все-таки подошел к телефону:

— Доброе утро, господин през…

— Я не президент, — сообщил незнакомый голос. — Я совсем другой человек. Впрочем, и вы, Кристофер, не тот, за кого себя выдаете.

Кровь отхлынула от лица Дрейфуса. Ему сразу стало трудно дышать. Он едва удержался на тощих ногах. Тайна всей его жизни стала кому-то известна. В это не хотелось верить.

— Кто вы?

— Человек, который работал на вас. Меня зовут Питер Ченселор, и я отлично справился со своей ролью. Я узнал о вещах, которые, убежден, вы старались держать от меня в тайне, и именно поэтому нам надо встретиться. Сегодня после полудня.

— После полудня? — Дрейфус был на грани обморока. («Питер Ченселор, писатель… Как он сумел добраться до меня?») — Я не назначаю встреч без предварительной договоренности.

— На этот раз придется отступить от правила, — заявил Ченселор. Он нервничал, и Джейкоб сразу почувствовал это:

— Я не терплю приказов и никогда не слышал ни о каком Кристофере. Вы, видимо, проделали какой-нибудь ловкий трюк, чтобы связаться со мной. Наверное, это меня позабавит, и если бы вы пожелали позавтракать со мной как-нибудь на следующей неделе…

— Сегодня после полудня, и никаких завтраков.

— Вы не хотите выслушать…

— А мне и не нужно. Вполне вероятно, что мой ловкий трюк уже потерял всякий смысл. Может, меня интересуют другие вещи. Не исключено, что мы придем к соглашению.

— Не могу себе представить, чтобы мы могли заключить какое-либо соглашение.

— Его и не будет, если вы расскажете обо всем вашим друзьям или кому-нибудь из них.

— Друзьям?

— Баннеру, Парису, Венису и Браво. Ничего им не рассказывайте.

Дрожь охватила Джейкоба.

— О чем вы?

— Я говорю о том, что они не поймут вас, а я пойму. Призвание писателя — стараться понять людей. Вот почему вы и использовали меня, не правда ли? Думаю, что я понимаю вас. А ваши друзья — нет.

— О чем вы? — Дрейфус не мог справиться с дрожью в руках.

— Назовем это величайшим искушением. Любой, кто знаком с событиями под Часоном, поймет логическую связь. Что же касается ваших друзей, они убьют вас.

— Часон? Убьют меня? — У Джейкоба потемнело в глазах. Во всем этом была какая-то чудовищная ошибка. — Где вы хотите встретиться?