Рукопись несбывшихся ожиданий. Поступление

— В летописях останется, что в провинции Ойшотаннаэ ритуал тоже оказался бесполезен. Драконы утратили способность сдерживать Погибель, — произнёс Шао Хаотико и ненадолго замер, морщась от снедающего его недовольства. Рыдающие от страха люди вызывали в нём неподдельное презрение и, не сдержав его, маг вдруг прикрикнул: — Хватит вам пищать, словно крысам!

От этих слов в лагере стало на порядок тише. Люди по-прежнему были встревожены донельзя, и всё же вслед за Шао Хаотико они отступили, соблюдая порядок. Единственное, что они дозволили себе, так это время от времени тревожно оглядываться, чтобы смотреть на залитые зелёным цветом остовы стен. Некогда они были городом, одним из самых крупных в империи. Этот город славился тем, что его девы умело ткали и вышивали по шёлку…

«Но где теперь эта слава?» — тайком спрашивал каждый сам себя.

А затем земля содрогнулась, и стены некогда великого города канули в небытие.

***

Ничего не знающая о царящих на юге великой империи Золотого Паука событиях Мила Свон смело прошла за ворота академии. Ей своих проблем с лихвой хватало, чтобы ещё чужими голову забивать. А потому, даже знай она о Погибели, то не стала бы страдать, задаваясь вопросом как же это теперь бедным подданным императора плохо живётся‑то. Молодая женщина всерьёз раздумывала, как же это ей несчастной выжить с двумя медяками в кармане. И, с какой стороны ни посмотри, задача эта была из разряда невыполнимых.

Однако, ноги делали шаг за шагом, и где-то ближе к полудню Мила оказалась на порядком осточертевшей ей площади. Той самой, где вчера проходила церемония посвящения в студенты. Как дойти до этого места молодая женщина знала, маршрут от ворот академии до сюда был незамысловатым, но… но что дальше‑то делать?

— Вот дряньство, — ёмко прокомментировала сложившуюся ситуацию Мила и от переизбытка чувств пнула выбившийся из мостовой белоснежный камень. Он отлетел достаточно далеко, а она чертыхнулась снова, так как фортуна в очередной раз повернулась к ней задницей. Проследив за траекторией булыжника, Мила заприметила лорда Грумберга, чинно вышагивающего поодаль в компании двух друзей. Аристократам было хорошо, они оживлённо беседовали и даже посмеивались. Но Миле встречаться с этими людьми никак не хотелось, а потому, пользуясь тем, что её вроде как ещё не заметили, молодая женщина своевременно скрылась. Она юркнула на боковую тропинку и, пройдя по ней с метров тридцать, из-за постоянных оглядок назад столкнулась с кем-то не менее «внимательным».

— Ох, — произнесла она и, отступив на пару шагов, машинально буркнула. — Извините.

Голос её не был добрым. Не чувствовала она и вины за собой, а потому осталась такой же хмурой. Точнее, осталась бы, но неожиданно возникший блеск в глазах подсказывал, что настроение Милы отчего-то улучшилось.

Дело в том, что человека, на которого она ненароком налетела, Мила узнала. Им оказался писарь, с которым она давеча беседовала у дуба. Правда, сперва Мила усомнилась в своём выводе, так как писарь был уже в академической форме и благодаря этому выглядел на редкость, эм-м, позорно. Серые узкие штаны, заправленные в сапоги чёрной кожи, нисколько не смотрелись на его полных ляжках и кривых ногах.

— И вы меня. Я тут зря посреди дороги торчу, надо было ближе к обочине отойти… А, это ж ты Лебёдушка, — оказалась узнана она.

— Да, я это, — улыбнулась Мила в ответ. — А чего это ты тут столбом стоишь? Любуешься на что?

— Нет, одногруппника поджидаю.

Сказав так, писарь постарался принять позу посолиднее. Он выпрямился, гордо выпячивая хилую грудь, а левую руку (ту, что прикрывал плащ на одно плечо) упёр в бок. Коротенький плащ, немногим длиннее дублета и такой же серый, из-за этого колыхнулся и лёг некрасивой складкой. Однако, судя по выражению лица, мужчина чувствовал себя настоящим франтом.

— Эм-м, — скрыла за мычанием усмешку Мила и присмотрелась как к серебристому нашейному платку писаря, так и к вышитому на его плаще символу. — Ничегошеньки в этих каракулях не смыслю, но никак ты для себя воздушную стихию выбрал?

— Верно. И однажды я весь покроюсь серебром, как бесценная статуя, ха! — тут писарь демонстративно хохотнул, однако Мила его нисколько не поняла.

— Зашибись перспектива. То есть ты рад, что серебряной чешуёй покроешься, что ли?

— Не-е, я про то, что чем больше курсов пройдено, тем больше цвета выбранной стихии в одежде, — пояснил писарь и вновь удивился. — Чего? Неужели и этого ты не знала?

— Да не интересовалась я никогда магами, — вмиг раздражилась Мила.

— Так маги что хотят носят, это в академии свои правила.

— И что? Только я в полном пролёте и ничего о них не ведаю? — взъелась она, но писарь не принял её тона. Он ответил на полном серьёзе:

— Ну-у, не могу сказать наверняка. Только как же сюда поступать, если понятия никакого вообще ни о чём не иметь?

— Эй, Свен, — вдруг окликнул писаря кто-то в наряде, схожем с его собственным как две капли воды. — Я закончил, так что пошли скорей к нашим. Куратор нас долго ждать не будет.

«Свен», — повторила про себя Мила, чтобы запомнить имя.