Рукопись несбывшихся ожиданий. Поступление

— Нет, просто сам не хочу нарушать правила, — твёрдо ответил эльф. — Если я напишу вам заявление с просьбой исключить лер Свон с указанием на существующие проблемы, то крайним могу остаться именно я. Ершистый характер и уйма сквернословия в моменты, когда лер Грумберг начинает свои провокации, не повод для подобного. И да, я говорю вам об этом прямо.

— А вот сейчас вы меня удивляете до глубины души, — осуждающе покачал головой Олаф фон Дали. — Или, может, не надо мне удивляться? Вдруг претензии, что вот‑вот посыплются на нас от графа Мейнецкого, вас полностью устраивают? Вдруг вам вообще по нраву создавшийся бардак?

— Он мне далеко не по нраву, — спокойно опроверг Найтэ. — Я всего-то подвожу вас к мысли, что не стоит отчислять лер Свон на ровном месте. Вместо этого нужно сделать так, чтобы у неё самой не осталось другого выбора, кроме как покинуть академию.

— И? Каковы ваши предложения?

— Хм, здесь многое зависит от того, насколько вы сейчас поддержите меня, — Найтэ многозначительно посмотрел на ректора, но никаких слов не дождался и поэтому продолжил. — Прежде всего, лер Свон может сгубить её жадность. Как вы прекрасно чувствуете, осень вступила в свои права очень рано, холодный ветер порой пробирает до костей. А у нашей проблемы никакой тёплой одежды нет и денег на её покупку нет тоже. Поэтому, если как можно скорее запретить продажу таких товаров в счёт долга академии, то либо лер Свон замёрзнет насмерть, либо будет вынуждена как-то заработать необходимые ей для покупки средства.

— Вы имеете в виду то, что она отправится на улицы Вирграда, эм-м, с вполне конкретной целью? — уточнил ректор с хорошо слышимой в голосе иронией.

— Да.

— Первозданные стихии, да неужели вы всерьёз считаете, что со своим характером лер Свон на таком поприще хоть сколько‑нибудь сможет заработать? Ха, да если бы не факты о мертворождённых детях, я бы сказал, что её красная метка в документах — это чья‑либо месть. И замечу, подобная месть мне уже нисколько не кажется низостью.

Олаф фон Дали выразительно уставился на Найтэ Аллиэра. Он чувствовал себя правым, но тёмный эльф не изменился в лице и перед ответом даже не задумался.

— Вы не вполне верно лер Свон оцениваете, — твёрдо сообщил он.

— То есть?

— Видите ли, будучи доведённой до грани, эта женщина может решиться на многое, даже на то, что она сама считает низостью — вот о чём говорит её ослиное упрямство. И, не иначе, однажды она уже сделала опрометчивый шаг.

— Профессор, да с таким отвратительным характером…

— Именно, — сухо перебил ректора Найтэ. — Вы упускаете, что из ниоткуда такой характер не возникает. Не иначе прежнее смирение далось лер Свон дорогой ценой, и теперь, когда она вдруг смогла возомнить себя равной тем, кому равной быть никак не может…

Эльф многозначительно замолчал, а Олаф фон Дали крепко задумался. Его пальцы начали отбивать по дубовой столешнице стола ритм некой мелодии, и, наконец, он решил:

— Хорошо, подобную провокацию можно осуществить. Конечно, тогда мне придётся отказать в сей привилегии абсолютно всем слушателям, но… но, пожалуй, намекну кладовщикам, что только в отношении Милы Свон запрет столь строг.

— Вы словно читаете мои мысли, — мягко улыбнулся Найтэ, а затем, словно играя, потеребил кончиком указательного пальца лежащую на столе жалобу. — Наверное, вы уже догадались, что ещё надо будет сделать? Я, видите ли, не люблю рассчитывать только на что-то одно.

— Я тоже, и поэтому не забываю ни на миг, что у первого курса в начале ноября должна состояться защита курсовой. Предлагаете сделать так, чтобы лер Свон её не защитила?

— Пф-ф! — с презрением фыркнул дроу, но вмиг вспомнил, что беседу он вообще-то ведёт со своим непосредственным начальством, а потому всё же убрал с лица возмущение. — До этого дня ещё полтора месяца, надо ли столько ждать?

— Эм-м, а что тогда вы предлагаете?

— К своей группе, как вы того и требовали, я применяю индивидуальный подход. И вследствие этого мне достоверно известны абсолютно все страхи моих студентов.

— Знаете, профессор Аллиэр, — откашлявшись в кулак, сказал Олаф фон Дали, прежде чем вдруг замолчал. Найтэ даже выразительно посмотрел на ректора, но тот всё равно не сказал ни слова. Вместо этого толстячок вдруг поднялся со своего кресла и подошёл к шкафчику, где обычно хранил крепкий алкоголь.

— Будете? — показывая на початую бутылку коньяка, осведомился Олаф фон Дали у тёмного эльфа.

— Нет.

— А я вот, пожалуй, выпью. Как-то мне оно так легче, когда я выслушиваю ваши взгляды на жизнь, а также про то, как именно вы исполняете данные мной поручения. Ведь говоря про индивидуальный подход, я несколько другое имел в виду.