Рукопожатия границ

Видимо, маленький сейнер заклинило между камней и при накате волн терло об эти камни днищем и бортами.

Когда подошли чуть поближе, увидели, как мотает в камнях беспомощный сейнер. Людей на нем не было.

В это мгновение рядом на скале вспыхнул огонек. И погас. И сквозь ревущий ветер и грохот волн Лохов расслышал слабый крик. Может быть, кричали громко, во всю силу, но крик едва доносился, и, если бы не привычка к шумам моря, Лохов не расслышал бы его. Теперь он знал, что люди покинули разбитый сейнер и перебрались на ближнюю скалу. До нее было недалеко, но вода вокруг скалы кипела, как в котле, волны разбивались о нагромождения камней, откатывались назад, под новые волны. Гребни загибались, и вода с новой яростью обрушивалась на скалы.

— Не подойти! — крикнул Зуев. — Может, на гребне проскочим!

Лохов отрицательно помотал головой:

— Привяжите к линю спасательный круг! Бросим за борт. Авось прибьет!

— Есть! Коган, Федоров! Привязывайте круг. Да покрепче.

Стали крепить тонкий прочный конец к спасательному кругу. Конец лежал на дне шлюпки, свернутый в бухту, успел намокнуть, смерзнуться и теперь скользил в руках. Круг сбросили в воду. Волна накрыла его, понесла, но, не донеся до скалы, завертела, забила на камнях и выбросила назад.

Новая волна ударила в шлюпку, окатила гребцов.

— Держите против волны!

— Есть!

Четверо гребцов налегли на весла. Шлюпка повернулась носом к волне. Коган ведром вычерпывал воду.

Вновь попробовали пустить круг, но свирепый накат, покрутив, снова выбросил его назад.

Тогда Лохов скинул меховую куртку и стал стаскивать сапоги.

— Разрешите мне, — сказал мичман Зуев.

— Не разрешаю. Подтяните круг.

Владимир подтянул круг к шлюпке.

Лохов снял китель.

— Товарищ командир… — начал было Зуев, но Лохов свирепо сверкнул глазами:

— Разговоры! Держать шлюпку. Разобьет.

Зуев молчал. Приказ командира не обсуждают. Но будь он на месте командира — приказал бы любому матросу. А может, тоже полез бы сам?

Лохов неловко перекинулся через борт, схватился одной рукой за круг. Сжал зубы. Ну, держись, море!

А море будто только и ждало Лохова. Оно подхватило его на гребень волны, жадно потащило к скалам, потом на какое-то мгновение придержало на весу, подкатило новую волну, занесло над ним вспененный гребень, ударило сверху, завертело, сдавило, навалилось ледяной тяжестью. У Лохова перехватило дыхание. Он отчаянно заработал свободной рукой и ногами. Хлебнул соленой воды. Почувствовал острую боль не то в плече, не то в груди… Ослабевшие вдруг пальцы выпустили спасательный круг… Пена хлестнула в лицо. Лохов закрыл глаза. Все. Конец…

Бело-красный круг отбросило к шлюпке, линь ослаб в руках боцмана. Матросы, казалось, окаменели и с ужасом смотрели в шипящую пену.

Владимир, как был, в сапогах и шапке, прыгнул в воду. Восторженное ощущение ловкости и силы все еще не покидало его. Может быть, оно толкнуло его в волны? А может быть, еще что-то, что жило и теплилось в нем с детства? А может быть, просто бесшабашная, безрассудная удаль молодости?

Волна понесла его на скалы. Владимир ухватился за круг. Матрос не плыл. Его тащило. Потом он ощутил под ногами дно, и когда вода, крутясь и пенясь, с ревом поволокла его назад, он устоял. Устоял каким-то чудом. И вдруг прямо перед собой увидел командира, которого несло в море. Не отпуская круга, он подхватил командира и рванулся к берегу. А навстречу ему тянулись те люди, со скалы. Почти все они вошли в воду, держась друг за друга, и крайний, весь в пене прибоя, с искаженным от напряжения лицом, протягивал к Владимиру руки. И Владимир рванулся навстречу этим рукам, торопясь, таща за собой тяжелое тело командира, скользя по угловатым камням. А новая волна уже гремела за спиной. И Владимир вдруг отчетливо понял, что он не дотянется до этих протянутых к нему рук. Не хватит времени. Волна собьет его с ног и потащит назад. И в какую-то долю секунды пришло отчаянное решение. Он отпустил безжизненное тело командира, обеими руками схватил круг, приподнял его над головой и со всей силой бросил вперед, людям со скалы. И в тот миг, когда протянутые руки схватили падающий круг, волна ударила Владимира в спину, сбила с ног. Падая, он успел схватиться за линь и удержать тело командира. Потом, когда волна схлынула, теряя последние силы, Владимир потащил командира к берегу, перехватывая линь окровавленными пальцами. Кожу с ладони сорвало, но он не чувствовал боли. Когда его подхватили люди со скалы, восторженное ощущение собственной ловкости и силы все еще жило в нем.

А по воде, держась за протянутый от шлюпки к скале линь, уже пробирались двое матросов.

В кают-компании хлопотал врач.

Лохов лежал без сознания.

Спасенные рыбаки были измучены, поморожены и тоже нуждались в помощи.

Каюты замполита и механика превратились в госпитальные.

Семенов послал подробную радиограмму на базу. Комдив разрешил идти прямо в город, доставить Лохова и других пострадавших в госпиталь.

Гунар Цирулис МОРЕ СЛЕДОВ НЕ ХРАНИТ

Один только боцман вел себя как ни в чем не бывало.