Рукопожатия границ

Однажды в территориальных водах был обнаружен быстроходный катер, шедший вдоль берегов с погашенными огнями. Посланный самолет, сбросив светящуюся бомбу, точно засек его координаты и передал их по назначению. Пограничникам объявили боевую тревогу. Пограничный катер немедленно вышел в море. Опытные нарушители выбрали подходящую погоду: штормило примерно на шесть полных баллов. Волны с шелестящим шумом обрушивались на палубу и промывали ее от носа до самой кормы.

В трех милях от берега радиометрист Медведев первым почувствовал: Степки на борту нет. Объявили так называемую тайную полундру. Обыскали все закоулки. Даже такие, казалось бы, равнодушные к Степке люди, как мотористы Одинцов, Козлов и Федотов, обшарили каждый уголок своего горячего и шумного хозяйства. Степка пропал!.. Полушкин уверял, что собачонка прошмыгнула мимо него, когда на палубу подали снарядные кранцы. Но ни в штурманской, ни в старшинской каютах, ни в моторном отсеке Степку не нашли.

— Смыло Степку за борт, — глухо произнес Полушкин, — не успел улизнуть от волны.

Возвращались на заре мокрые, озябшие, не сомкнувшие век ни на минуту. Все разговоры вертелись вокруг пропавшего Степки.

Никто не думал, что такая маленькая живая тварь окажется столь дорогой для каждого. Старший лейтенант Хамидулин даже цыкнул.

— Что вы, как на погребении!..

— Степка утонул, а? — оправдывался рулевой, ближе всех стоявший возле командира.

— Устройте траурный митинг.

Хамидулин бранился, а сам в душе тоже переживал пропажу собачонки.

Пришли в порт утром. Город уже проснулся. На пирсе поджидали береговые дружки катерников — будущие моряки, приморские ребята… На руках одного из них, долговязого паренька в тельняшке, находился измученный, полуживой Степка. Ну и радости было на катере в то утро! Степка уже не извинялся, не махал хвостом, он не прикоснулся даже к пище. Он лежал и смотрел на матросов из-под мохнатых бровей.

— Эх ты, угораздило же тебя, — ласково журил его Полушкин. — А все же молодец, две мили в такую штормягу!

Степка действительно проплыл не меньше двух миль, самостоятельно добираясь к берегу. Ребятишки обнаружили его спящим на мелководном причале и сначала не узнали. Соленая вода вытравила Степкину шерсть, и из серого он стал почти белым.

Вскоре Степка снова отличился, причем уже не один на один с бушующей стихией, а на виду народа, собравшегося недалеко от санатория, где проводился заплыв. Как обычно в подобных случаях, пятерка моряков, прибывшая защищать спортивную честь пограничников, выстроилась на пирсе и приготовилась. Невдалеке стоял судья с флажком и секундомером. Степка, следуя выработанным правилам поведения, пристроился шестым, очутившись возле Полушкина.

— Это сверхштатный, что ли? — пошутил судья.

— Запасной, — ответил Полушкин.

Судья махнул флажком, и пловцы бросились в воду. Степка тоже прыгнул вслед за своими друзьями. Публика, заметив Степку, приветствовала его аплодисментами и криками. Нельзя сказать, что Степка был настолько глуп, чтобы польститься на эфемерную славу оваций. Он плыл и плыл, не обращая на них внимания, и не только не отставал, но и опережал пловцов. Дистанцию в тысячу метров Степка преодолел первым, и, когда моряки возвращались к месту старта, он бежал рядом с ними и нисколько не гордился своими успехами.

После заплыва авторитет Степки на побережье значительно вырос. Его признавали даже кондукторы автобусов и позволяли ездить без билета вместе со своими хозяевами.

Рассказывая о Степке, мы начисто отбросили всякие небылицы. Придумать можно что угодно, нафантазировать с три короба. Но, повествуя о Степке, не хочется обижать честное и правдивое животное, тем более что есть многочисленные свидетели, которые могут прочитать этот рассказ и упрекнуть автора в слишком свободном обращении с фактами.

В один прекрасный день бурый медведь, воспитанник другого корабля, был выпущен на прогулку на берег. Заметив медведя, Степка бросился к нему знакомиться. Нужно заранее оговориться: у Степки не было агрессивных намерений. Медведь же по-своему истолковал появление возле него собачонки и хватил Степку лапой. Степка вовремя увернулся, хотя ему все же досталось от медвежьих когтей. Увидев, что добрые намерения разлетелись в прах, Степка отважно бросился на обидчика и укусил его за нос, а ведь нос — самое чувствительное место у медведя! Медведь побежал, а Степка бросился за ним. На пути рос большой тополь. Спасаясь от преследователя, медведь вскарабкался на дерево. Степка звонким лаем торжествовал победу. Медведь не хотел слезать, как его ни звали. Пришлось силком увести Степку, а медведя сгонять с дерева шестами.

— Матрос в плен не сдается, — говорили на катере, — медведя и того не испугался!