Рукопожатия границ

Малая катерная артиллерия накрыта парусиновыми чехлами. Мысленно прикасаешься к озябшим стволам и физически ощущаешь холод металла.

Рулевой Пантюков, он же комсорг, направляет корабль по достаточно изведанному курсу к базе — покалеченному в войну танкеру «Эленафт». Пантюков служит последний год и мечтает поступить на географический факультет МГУ.

Старший лейтенант Катуков уже достиг известного предела своих юношеских грез и думает об одном — как бы получше справиться с доверенной ему работой. Ему пошел двадцать шестой. Посуровели глаза, стали тверже губы, на лице появились первые морщинки. У Катукова кожа будто вымерзла за тяжелую ночь штормового похода.

Крупная шестибалльная волна бесцеремонно валяет катер. Море продолжает злиться. Отработавший ночную вахту маяк отдыхает, позолоченный солнцем.

Постепенно глаза утомляются, природа теряет свои краски. Хочется спать. Мне предстоит заманчивый отдых на кровати, на твердой земле, возможно, после чашки горячего кофе. А людям катера дневать по-якорному. «Эленафт» атакуют волны, бьют о надстройки, несутся по железной палубе. Сегодня швартоваться возле «Эленафта» нельзя. А на якоре — как на качелях. В тесном отсыревшем кубрике будут спать на своих узких металлических койках измучившиеся за ночь ребята.

Дневальный постарается просушить кое-какую одежду своих товарищей. А если море не даст, придется выходить и в эту ночь в сыром платье.

Делюсь своими мыслями с Катуковым.

— Э, не надо, — говорит он, — не жалейте нас, нам нужно пропитывать себя солью, как огурцы в кадушке.

Я знаю характер Катукова. Он живет так же, как и матросы, ничем себя не выделяя. На берег при стоянке сходит редко и пока не облюбовал какой-либо раскрасавицы. Ест со всеми вместе, спит в тесной каютке, где над головой провисает верхняя койка его помощника.

Вот и он, легкий на помине, помощник. Лейтенант Тестомес, мужественно боровшийся ночью с морской болезнью, чем-то взволнован. Тестомес служит первый год, недавно из училища, и все ищет в морской службе романтическую подоплеку.

— Что случилось? — спрашивает Катуков несколько строгим голосом, приучающим молодого офицера к суровой прозе жизни.

Тестомес протягивает бланк телеграммы:

— Сейнер «Баграт» терпит бедствие…

Катуков читает радиограмму и веселеет.

— Шамил? Неужели?

— Он, — отвечает Тестомес, — он же капитан «Баграта».

— Это еще ничего не значит…

— На сейнере заглох мотор, — объясняет помощник, — сейнер несет на камни.

— Я понимаю обстановку, но Шамил не станет просить помощи.

— Я тоже так думал, — Тестомес указывает на бумажку, — но факт налицо.

— Это Датико. Уверяю вас, только Датико. Шамил лучше пойдет на дно, чем запросит помощи от нас.

Из рубки высовывается радист, смышленый паренек из Ижевска, бывший контролер ОТК завода. Он передает приказ из базы: идти на помощь сейнеру «Баграт». Катуков приказывает изменить курс.

— Кто же этот Шамил? — спрашиваю я.

— Шамил Палба — капитан рыбацкого сейнера, король неприятностей.

Вскоре мы увидели беспомощно плясавшего на волне «Баграта». Он был доверху завален ставридой и сетями. Сами по себе сети весили немного, если бы не тяжелые грузила. В общем, «Баграт» был перегружен и сумел бы продержаться при действующем моторе, но старый парус, поднятый в критическую минуту, помочь не мог. Не было ветра. А волны от прошедшего ночью шторма шли, как говорится, шестибалльного роста.

На сейнере было пять человек, все мужчины, все усатые, в брезентовых куртках и резиновых сапогах. Один из них, с головой, обернутой белым башлыком наподобие чалмы, появился из моторного отсека и замахал в нашу сторону руками, как бы говоря: «Идите отсюда, кто вас просит?»

— Не хочет, — сообщил сигнальщик Ичкис, точно разгадавший эти жесты.

Катуков приложил ко рту мегафон и крикнул:

— Не дави фасон, Шамил. Сейнер загубишь!

В ответ Шамил также прокричал в мегафон:

— У тебя свое дело, у меня свое, Катуков!

— Не хочет на буксир, — сказал Тестомес, — плюнем на него, товарищ старший лейтенант.

— Есть же приказ, — строго вразумил своего помощника Катуков.

Высокая волна подняла «Баграт», накренила его на левый борт так, что парус приложился к воде. Затем «Баграт» почти пропал между двумя валами. И вдруг в воздухе протянулась тонкая линия, похожая на заброшенную лесу удочки. Вспыхнула красная ракета. Мы увидели стоявшего на борту сейнера высокого рыбака с ракетницей в поднятой руке.

Катуков обернулся ко мне:

— Датико — парторг рыболовецкого колхоза «Инди». Он не меньше нашего намучился с Шамилом. Конечно, надо выручать их независимо от того, хочет или не хочет этого Шамил Палба.

Мы сблизились с «Багратом» на футшток. Шамил не смотрел в нашу сторону. Мегафон был уже в руках Датико, высокого молодого парня с красивым лицом. Датико просил накачать сжатый воздух, чтобы запустить мотор.

Сблизились и сцепились отпорными крюками с первого же захода. На сейнер перебросили резиновый шланг. И так, подплясывая на волне, подали к мотору сейнера сжатый воздух.