Рукопожатия границ

— Первая, вторая, третья и четвертая группы закрывают участок границы согласно плану. Тревожная группа преследует нарушителей по следу, я выезжаю с ней. Задачи первой, второй, третьей и четвертой групп — не допустить ухода нарушителей обратно за государственную границу. Задача тревожной группы — настигнуть и задержать нарушителей. Вопросы? Нет? Выполняйте!

Строй сломался, все перемешалось, и вдруг сквозь эту хаотичность проступили осмысленность и порядок: кавалеристы вскакивали на заплясавших коней, в кузов строевой машины вспрыгивали стрелки, вожатый подсаживал собаку, сучившую передними лапами. Фыркая, встряхивая куцыми хвостами, кони вымахивали со двора, за ними к воротам рванулась автомашина — только пыль заклубилась.

Я поставил ботинок на подножку, плюхнулся на сиденье, в отражательном зеркальце увидел: сзади Стернин с рацией, Шаповаленко, Рязанцев, Владимиров с Сильвой, собачья морда, внюхиваясь, тыкалась в спинку шоферского сиденья.

— Вперед! — сказал я, и газик рванул с места.

Справа промелькнул склад, слева баня и офицерский дом. Ставни на кухонном окне были открыты: Кира поднялась-таки, затевает стряпню. Газик обогнул вышку у заставы, другую у ворот в проволочном заборе, покатил по грунтовке.

— Разрешите закурить, товарищ капитан? — сказал Шаповаленко.

— Курите, — сказал я и вытащил сигарету, чиркнул спичкой, в сложенных горстью ладонях пыхнул первой затяжкой. Очень хорошо натощак, не так полезно, как поубавит аппетит, не до завтраков, а под ложечкой посасывает.

Я поднес сигарету ко рту, задержал руку — на рукаве длинная каштановая волосинка из дочкиной косы, лезет косичка, дочкины волосы везде в квартире. Я снял волос, подумал: «Кира поднялась, Аленка с Генкой посапывают в подушки, спите покрепче, ребятки».

Водитель снял дверцы, и в машине было попрохладнее, но когда она сбавляла скорость, хвост пыли нагонял нас и окутывал, так и подмывало чихнуть. Ветер немного поутих, дул в лоб. Солнце лезло по небосклону, ослепительное и злое. Я надел солнечные очки, и пограничники надели, у Стернина защитные очки — с овальными изогнутыми стеклами, в массивной оправе, фасонистые, итальянские. Я молчал, и пограничники молчали.

Свернули с грунтовки, поехали по шору — соль посверкивала, потом по такыру — его поверхность в трещинах, потом по пескам, проваливаясь колесами в норы тушканчиков, сусликов, песчанок. Там и сям белели заячьи, бараньи и лошадиные кости. По соседству с солнцем парил орел-ягнятник. Мышковала лиса, услыхав мотор, отбежала за колючки барбариса, проводила нас поворотом узкой хитрой мордочки. Барханный кот выскочил из-под колес, дал деру.

— От это рвет подошвы! — сказал шофер, и ему никто не отозвался.

Я выбросил окурок, снова вытащил из кармана пачку «Шипки». Меж теми, двумя, и машиной серо-желтая пустыня, и меж машиной и заставой серо-желтая пустыня. Кира умылась, зажигает газовую плиту, ставит на конфорки кастрюли, ребятки пускают пузыри на подушках. А скоро все мы очутимся в славном городочке Гагре, где под горами плещет синее море, море до самой Болгарии, до самой Турции, и мы днями не будем вылезать из него. Вот задержим тех, двоих, — и в отпуск. Прочь от жары, от москитов, от недосыпа и слава Гагре! Тамошние певички с большим чувством мурлычут: «О море в Гагре! О пальмы в Гагре!» Певичек к дьяволу, морю — ура!

Ребятки потому и не поехали в Фирюзу, в пионерлагерь, жарятся на заставе, ждут моря. Понежимся в Гагре, как нежатся сейчас в Кисловодске Игорь Платонович с супругой. Третьего дня прислал весточку: принимают нарзанные ванны, ездят по экскурсиям, вчера были у знаменитой горы Кольцо, тропинка продевается сквозь это Кольцо, как нитка сквозь ушко иголки. Зам по боевой — завзятый огневик, а тут в лирику ударился, курортные прелести довели.

Во рту табачная горечь, и она будто разносилась кровью к голове и сердцу. Это удивительная горечь, приглушавшая мысли про Киру и ребяток, про отпуск на море и про Игоря Платоновича с супругой, про нараставший зной и вычурные очки Стернина — мысли нужные и не очень, и обострявшая одну, наинужнейшую — о нарушителях. О тех двоих, кого надо схватить. Во что бы то ни стало.

Они торопятся уйти в тыл. Границу нарушили дерзко, без особых ухищрений и пролаз под забором выкопали дерзко, в открытую. Они не могут не догадываться, что их следы будут обнаружены. На что расчет? Затеряться в пустыне и поскорее выйти к населенным пунктам, где есть возможность укрыться, явка какая-нибудь? Или пойдут дальше, до железной дороги, там в поезд — и ищи-свищи? Все это предположительно. Вооружены? Не исключено. Молоды, сильны? Наверняка. Как поведут себя, когда их настигнем? Абсолютно неизвестно. Нагоним — поглядим, нагнать — программа-минимум.