Рукотворное море

Приближалась зима. В доме Коровиных в Нижнем Тагиле жили квартиранты. К зиме нужно было сделать кое-какой ремонт. Лазарь Александрович пошел просить отпуск. Но Сигиденко в отпуске отказал, обещал отпустить месяца через два, не раньше.

— Но мне нельзя ждать, — сказал Лазарь Александрович, — к зиме нужно домик отремонтировать.

— Хозяйством заняться? — переспросил Сигиденко.

— Да, — сказал Коровин.

Сигиденко усмехнулся.

— А доски на руднике резать не жалко было?

— Так то — другое, — смущенно сказал Коровин.

— Рудничное, я знаю. А домик свой, верно?

Коровин усмехнулся, развел руками.

— Верно, — сказал он.

— Ну вот, слушайте, дядя, — сказал Сигиденко, — я вас снова назначаю заведовать поверхностью. И месяц сроку. Понятно? Похозяйствуйте на руднике, как в своем дворе, а там посмотрим. Идет?

— Ладно, Иван Ильич, — сказал Коровин и протянул руку директору.

С этого дня Лазарь Александрович переменился. Мрачность исчезла, человек молчаливый и скрытный, он начал довольно много болтать, сыпать поговорками. Жене он подарил резиновые ботики с застежками.

Как-то отец спросил Ваньку:

— Почему ты с Шатуновым не встречаешься? Это хороший мужик.

Ванька недоверчиво посмотрел на отца и пожал плечами.

Однако когда старик Коровин узнал об открытии геологов, он пришел в ярость. Ни жена, ни Ванька сразу не поняли, что так разъярило отца. Потом выяснилось, что в нем вдруг поднялась обида одураченного человека. Ведь Треуховы заплатили ему пятьдесят рублей, да и Демидовы, в общем, не многим больше. «Лес в пользу владельца» — этот пункт договора теперь особенно возмущал Коровина. «Лес в пользу владельца!» Нужно же было придумать такой пункт!

Дальнейшей разведке новой линзы мешал динамитный склад. Склад был огорожен колючей проволокой. Правила безопасности не позволяли вести работы вблизи динамитного склада, и охрана гнала бурильщиков прочь.

Геологическое бюро потребовало, чтобы склад перенесли в другое место. Но для этого нужно было изыскать средства, а их не было. Обурив северную часть, геологи остановили разведку. Через некоторое время Лепинский решил идти на хитрость и пробурить под склад наклонную скважину. Но тут выяснилось, что разведка преждевременна, ассигнований на проходку новой шахты трест не дает. Тогда Лепинский отправился в трест и попросил денег на производство дальнейших разведочных работ. Чтобы отделаться от него, управляющий выдал ему на «шурф» незначительную сумму. С этими деньгами Лепинский поспешил назад.

Вскоре ему удалось добиться переноса динамитного склада, и все средства, отпущенные на «шурф», он вложил в проходку новой шахты.

Приближалась годовщина Октябрьской революции. Партийная организация стала торопить Лепинского. Хотелось приурочить к октябрьским торжествам открытие новой шахты.

— Пройдем еще полтора метра — будет руда, — объявил Лепинский.

Возле Динамитной аномалии, как стали называть новую шахту, все время толпился народ. После работы каждый считал своим долгом прийти узнать, как идут дела. Ванька, хотя и не любил Лепинского, тоже каждый день приходил к Динамитной аномалии. Иногда он здесь простаивал целую смену. Впервые в жизни он присутствовал при зарождении новой шахты.

Вскоре прошли полтора метра, но руды не оказалось. Лепинский поскреб затылок и приказал идти дальше. Прошли еще три метра — руды нет. Вокруг шахты стояли люди, Ванька стоял вместе со всеми, и ему вдруг стало жаль старшего геолога. Большой рыжеватый человек с серыми насмешливыми глазами покраснел, сгорбился и с трудом произнес:

— Давайте дальше.

Снова застучали кирки в глубине земли, и бадья выдала наверх пустую породу.

На другой день Лепинского вызвали в партийный комитет. На него жаловались рабочие. Он обманул их. Они ждали руду. Но вот уже прошли пять лишних метров, а руды не было.

— Очевидно, мы имеем дело с нарушением горной породы, — растерянно сказал Лепинский, — только этим можно объяснить, что мы до сих пор не встретили руду.

— Напрасно вы пообещали руду, — сказал секретарь парторганизации, — рабочие теперь волнуются.

Секретарь был зол на него. Лепинский развел руками и вышел. Что он мог сказать? Он пообещал руду, потому что она должна была быть. Не из головы он это взял. Руду показывала разведка. Они имеют дело с нарушением горных пород. Руда есть, но… но где она?

Он всю ночь думал о том, где эта руда, с каким нарушением они встретились.

На другой день Лепинский приказал вести новую разработку. Он был уверен, что теперь они натолкнуться на руду. Прошли шесть метров — руды нет.

В рудоуправлении переполошились. Тайком, чтобы не обидеть Лепинского, позвонили в трест и вызвали на рудник главного геолога.

На другой день, встретив у шахты главного геолога, Лепинский удивился, но не обиделся. Он сообщил главному геологу свои предположения о сбросе, и главный геолог согласился с ним.

Они снова просмотрели все образцы пород, вынутые из шахты, и построили гипотетическую схему нарушения — выходило, что руда сброшена на восемнадцать метров к западу.