Румбы фантастики

Но, как известно, нельзя не думать о белой обезьяне. Так и получилось. Не помню, по какому именно поводу, но захотелось мне за границу. И не туристом, а так, чтоб пожить годик-другой в экзотических краях. Другие ведь то и дело ездят, изучают мир за казенный счет, расширяют кругозор. Когда впервые поймал себя на этом — испугался. А в то же время с некоторым даже нездоровым любопытством стал ждать — что из этого будет? Неужели я действительно феномен, чудотворец, или же просто неврастеник? Ждал-ждал, и представьте — дождался… Поехал-таки за границу. Экстренно. В составе группы специалистов по оказанию помощи пострадавшим от землетрясения. В Южную Америку, в самую, что называется, экзотику. И хоть мой профиль там не требовался, меня все же включили. Переводчиком. Языки я действительно знаю, но вот кто об этом вспомнил так ко времени? Прилетел я туда… Страшное дело… Столица в руинах, тысячи жертв… Не дай бог вам такое видеть… И представьте, вдобавок, мое состояние. Теперь-то я уже точно все знал. Да еще обратите внимание, какая подлость! Мало того, что с каждым разом последними все ужаснее, так и для меня лично польза-то с каждым разом все сомнительнее получалась… Одно дело — представителем, скажем, «Интуриста» в республику Фиджи, а тут… Я ведь кроме трупов, развалин, москитов, сельвы и малярийных болот и не увидел ничего…

Выхода я не видел. Если процесс идет по такой экспоненте, то чем все кончится? Мировой войной? Всемирным потопом? Или чем похуже? Вот и жил я, ощущая себя взведенной гранатой в переполненном троллейбусе. А если учесть мои потенциальные возможности, так и не гранатой даже, а мегатонной бомбой. В конце концов, и понял, что жить больше не могу. И даже не имею права. Самоубийство? Это был бы выход. И для меня, и для всего человечества. Сил у меня на такое радикальное решение хватило бы. Созрел. А останавливало одно. Предположение, что такая попытка может привести к глобальной катастрофе. Скажете — слишком самонадеянно. Пожалуй. Ну, а вдруг? Если хоть один шанс из тысячи? В общем, я дошел до точки. Решил, что в самом благоприятном случае все закончится смирительной рубашкой и отдельной палатой с поролоновой обивкой на стенах. И сорвался. Вскочил с койки, заорал: «К чертовой матери такую жизнь, провались она! На край снега, к черту на рога, куда Макар телят не гонял, лишь бы все кончилось!» Грохнул с размаху кулаком в стенку — и оказался здесь! Нечувствительно и мгновенно. Только что вокруг были зеленые пластиковые стены, на окном пальмы и дождь — и сразу это! А я стою и смотрю на сбитую в кровь руку… На неделю я успокоился. Хотя и удивился, сам понимаешь, но хоть поверил, что не сумасшедший, и не виноват ни в чем. Тут, видно, такие силы или законы природы действуют… Потом заскучал, общества захотелось. И вот — появился ты. Знать бы, так почетче желание сформулировать, чтоб вместо тебя девушка симпатичная прилетела… — Лобанов впервые за весь свой долгий рассказ улыбнулся. — А если всерьез — так что ты, многознающий потомок, обо всей этой бредятине думаешь? Выскажись прямо и честно. Только не молчи…

А Игорь молчал, потому что действительно не знал, что тут можно ответить. И верить не хотелось, и не верить было нельзя. Ощущалась за словами Лобанова истина, неумолимая и страшноватая.

— Все, что ты рассказал, очень интересно… — выигрывая время, произнес Игорь и вдруг предложил: — Давай-ка пойдем в рубку, прокрутим твою историю на большом анализаторе и посмотрим, что получится. Я ее на всякий случай записал, по привычке…

Минут десять в недрах анализатора происходили таинственные интеллектуальные процессы, потом на экране возникла надпись:

«Информация внутренне непротиворечива. Для выводов не хватает данных. Уточните следующие параметры…»

Лобанову пришлось, напрягая память, диктовать машине даты, цифры, географические координаты, имена и фамилии, такие, вроде бы, никчемные подробности, как золотое содержание рубля и его валютный курс, название и маршрут круизного лайнера, расклад политических сил в республике, где работал Юрий, и еще многое, совсем уже не имеющее отношения к нему и его истории.

Ответа на этот раз пришлось ждать еще дольше. Новая надпись гласила:

«Данных недостаточно. Необходимо связаться с Главным информарием и Анализатором института альтернативной истории. Прошу санкции».

Ростокин представил, какого расхода энергии потребует такая связь по гиперканалам и что с ним сделает шеф, когда узнает, кто и зачем пустил на ветер все лимиты редакции на год, а то и больше, вперед. Но отступать было некуда, и Игорь, внутренне махнув на все рукой, ввел в компьютер свой личный индекс и номер счета редакции.