Румбы фантастики

Здесь не время в подробностях вспоминать, как заявка Ростокина чуть не поставила Землю и прилегающие области Системы на грань энергетического кризиса и паралича глобальной компьютерной сети из-за того, что вся интеллектуальная мощь планеты была брошена Генеральным координатором на решение такой, казалось бы, частной задачи. Достаточно сказать, что шуму было много, и выводы из этого случая были сделаны кардинальные.

Все это было позже. А пока прошли долгие часы до тех пор, когда вновь ожил экран анализатора и Игорь начал считывать с него длинные колонки цифр, сложнейших формул и едва понятных терминов высшей логики и хроноквантовой физики. Смысл же был достаточно прост, хотя и удивителен.

Выходило так, что Лобанов по ряду недостаточно постижимых причин стал у себя, в своем времени, центром взаимодействия причинно-следственных полей с противоположными знаками. И любое напряжение его индивидуального психополя это взаимодействие нарушало. События маловероятные и даже почти невероятные стали происходить не по статистическим законам, а по совсем другим, гораздо более сложным правилам. Иногда — действительно совпадая с его наиболее яркими желаниями.

— Но в целом те моменты, которые ты посчитал главными в своей жизни и даже в судьбах человечества, — не более чем… — Ростокин замялся, подбирая сравнение, — чем вибрация почвы у подножия готового к извержению вулкана. В принципе все, что происходило, тем или иным образом отражалось на всем мироздании в целом. И, самое главное… Твое исчезновение из своего времени вызвало лавинообразный процесс декомпенсации. Будто из атомного реактора удалили графитовые замедлители. Машина пошла вразнос…

И если тебя не вернуть обратно, очень похоже на то, что может произойти деформация закона причинности и полное разрушение главной исторической последовательности…

Игорь посмотрел на Лобанова в упор и поразился. Тот совсем не выглядел пораженным или хотя бы удивленным. Скорее, наоборот.

— Вот тебе и роль личности в истории… — Юрий тряхнул головой и усмехнулся. — И что же из всего этого следует?

— Рекомендации однозначные. Пока процесс не стал необратимым, тебе необходимо вернуться строго в точку и момент перехода…

— Видишь, Игорь, — назидательно сказал Лобанов. — А ты сомневался. Я хоть, по вашим меркам, почти что питекантроп, а суть раньше вашего постиг. И без всяких анализаторов. Не зря о конце света думал. Так и выходит, только наукообразия у тебя больше. А вообще, что в лоб, что по лбу. Представляешь, что было бы, решись я застрелиться сдуру?.. А теперь, значит, обратно? Я не против, только как? Ты это понял?

— А мне понимать не нужно… Компьютеры все рассчитали… Знаешь такую игрушку — шарик на упругой нити? Так вот, ты как раз такой шарик. Долетел до нас, нить натянулась, а сам ты застрял в крайней точке. Тебя нужно слегка подтолкнуть, и ты тут же улетишь обратно…

— А они не уточняют, насколько это вероятно?

— Процентов около семидесяти пяти. Техника пространственно-временных переходов у нас отработана. Только в прошлое не умели попадать, законы природы не велят.

— А теперь что же, научились? Машину времени с моей помощью изобрели? Глядишь, и в учебники попаду… — не то шутя, не то всерьез сказал Лобанов. — Только меня тревожат эти самые двадцать пять. Их же по-разному можно рассматривать. Одно дело — если ничего не выйдет и я здесь останусь, совсем другое, если затеряюсь в безднах. Согласен?

Игорь был согласен, но ответа не знал. Компьютер, кажется, тоже.

— Понятно. Хотя и не дюже приятно. Ладно. Допустим, вернусь я нормально. А дальше? Что со мной будет там? То же самое начнется, или как?

— Скорее всего после такого макровоздействия причинно-следственные связи сместятся, и ты станешь, как все… — не совсем уверенно ответил Ростокин.

— Эх, специалисты… Даже такой ерунды просчитать не можете, — Лобанов теперь уже откровенно иронизировал. — А еще говорите — прогресс… Ладно. Когда ни помирать, все равно день терять… Поехали, что ли?

— Сейчас. Ты сядешь в это кресло, компьютер подберет импульс психополя, совместит канал — и все. Только вот этот датчик пристегнем…

Лобанов успел еще раз, как-то бесшабашно-весело улыбнуться, вскинул к плечу сжатую в кулак правую руку — и исчез. Кресло опустело, на пол упали сорванные контакты, а на экране появилась надпись: «Переход осуществлен успешно, компенсация полная. Побочных эффектов не отмечено».

Игорь, чувствуя себя обессиленным настолько, будто он сам только что невероятным усилием воли перебросил Лобанова через пространство и время, опустился в соседнее кресло. Хорошо, что все зафиксировано в памяти автоматов, подумал он. На слово ему бы никто не поверил. Еще неизвестно, чем все это для него кончится. Сочтут, что превысил полномочия, нарушил какие-нибудь неведомые инструкции с двумя, тремя и более нулями. И применят меры воспитательного характера, вплоть до исключительных. Впрочем, за что? Он лишь выполнял указания компьютеров, вот пусть и отвечают, это их проблема.