Румо, или Чудеса в темноте

— Да уж, — сам себе сказал Ушан, — коль берешься за оружие, будь готов убить. — Вытащив из кармана платок, он обтер клинок. Потом обратился к раненым бандитам: — Перевяжи-ка рану, — он бросил Гонко окровавленный платок. — Началась новая эра. Старый Ушан Делукка умер. Умер вместе с беднягой Тимом-Двенадцать-Пальцев. Я больше не Ушан по прозвищу Бутылка. Отныне я Ушан со шпагой!

Пятеро бандитов отступали медленно и осторожно, шаг за шагом, пока их фигуры не растворились в потемках.

Ушан повернулся к крестьянину:

— Не возражаешь, если я возьму твою шпагу? Не подумай, будто я вор, но я с ней сроднился.

Крестьянин молча кивнул.

— А ты возьми мой факел.

Очертания Ушана исчезли в потемках, и только его свист еще долго разносился по окрестностям:

— Вжик, вжик, вжик! — свистел он. — Вжик, вжик, вжик…

Так Ушан Делукка нашел свое призвание.

УКОЛ В НОС

— Атакуй! — скомандовал Ушан.

Румо уже наметил стратегию. Едва ли Ушан Делукка особенно проворен. Сутулая спина, мешки под глазами, складки кожи, вялая речь, очки на носу — не похож он на выдающегося спортсмена. Вероятно, его сила — в тактике и опыте. Румо решил зайти снизу: ударить Ушана по задним лапам, заставив учителя подпрыгнуть, — к такому он точно не готов. А прорвав оборону Ушана, Румо приставит ему шпагу острием к горлу. Он бросился в атаку.

Румо никак не мог уследить за движениями Ушана. Сам учитель не шевелился, двигалась шпага. Раз за разом приседал Румо, пытаясь нанести удар по задним лапам противника, но клинок учителя легко и нежно отводил в сторону шпагу ученика. Отражая атаки Румо, Ушан даже сунул вторую лапу в карман. Ученики в зале захихикали.

— Вот, уже лучше, — проговорил Делукка откровенно издевательским тоном. — Только орудуй шпагой, а не задним местом. — И он помахал клинком перед носом у Румо, показывая, как легко мог бы выколоть ученику оба глаза.

Ушан сладко зевнул.

— Мальчик мой, маятник метронома — и тот дерется лучше.

Все засмеялись.

Румо вышел из себя. Между ним и Делуккой будто выросла стена из множества клинков, и он не в силах ее пробить. Главное не сила и выдержка, а опыт, ум и мастерство. Румо понял: он совершенно не умеет обращаться со шпагой. Он увидел искру в глазах Ушана, но поздно. Румо вдруг почувствовал сильную боль — почти как тогда, в пещере на Чертовых скалах, когда циклоп обжег его горящим факелом. Ушан уколол Румо острием шпаги в нос.

И Румо заплакал. Он не мог ничего с собой поделать: от боли слезы так и капали из глаз. Безудержно.

— Ага, — воскликнул Делукка. — Не трус, так плакса.

Никто не засмеялся. Даже Рольф. На месте Румо мог оказаться каждый.

— Ну что ж, — снова с теплотой проговорил Делукка, — садись на место, Румо. Слушай лекции и запоминай позиции. На следующем уроке попробуешь снова.

Румо сел. Из носа капала кровь.

Ушан Делукка как ни в чем не бывало продолжал урок. Сделав разминку, ученики заняли позиции и скрестили шпаги. Ушан отдавал команды одну за другой, голос его гулко разносился по залу:

— Исходная!

— Удар!

— Прыжок!

— Перевод!

— Выпад!

— Контрвыпад!

— Удар в голову!

— Исходная!

— Закончили!

Измученные ученики сложили шпаги и разошлись. Как раз к концу урока у Румо перестала идти кровь из носа.

РЕЗЬБА И ЧТЕНИЕ

В свободное от школы время Румо с удовольствием исполнял свои городские обязанности. Столяр Орнт взял его подмастерьем, хотя, если приглядеться, скорее Орнт был помощником Румо.

Из обыкновенного куска дерева Румо делал самые немыслимые предметы. Из-под его резака выходили простые ложки или гребенки, искусные скульптуры, изящные деревянные сабли и украшения для фасадов домов. Если Румо брался за березовый прут, тот, словно по волшебству, моментально превращался в элегантный хлыст. Как-то раз из обрезков древесины он вырезал птичку, такую легкую, что она парила в воздухе по нескольку минут. День ото дня Румо удивлял Орнта новыми поделками и сноровкой.

С громадным столом для ратуши Румо и Орнт управились за сутки. Еще несколько дней Румо вырезал на ножках стола барельефы, изображавшие четыре городские достопримечательности: мост через Вольпер, черный купол, мельницу Гота и фасад ратуши. Как-то в обеденный перерыв Румо принялся орудовать резаком по входной двери в мастерскую, изобразив сценки повседневной жизни столяра вплоть до мельчайших подробностей: себя и Орнта с двуручной пилой, столярный инструмент, верстак, портрет Орнта с трубкой — при каждом удобном случае Румо дополнял картину новой деталью. Сперва Орнт ворчал, дескать, Румо портит хорошую дверь, но вскоре даже стал гордиться тем, что вход в мастерскую так великолепно украшен. Горожане то и дело заглядывали в мастерскую полюбоваться на работу Румо, а Орнт, не теряя времени даром, сбывал им то стул, то табуретку.